Последний мятеж - Сергей Щепетов

– Он договорился с оленями, и они вместе напали на бизонов, да? И кто кого?

– Они не победили бизонов! Большой Бизон очень хитрый вождь, великий воин! Было мало мужчин, но он приготовил много стрел, много копий. Он заманил оленей, слонов в реку. Они плыли, бизоны стреляли, бросали копья. Малый Бизон тоже стрелял. Совсем маленький был – ни в кого не попал!

– Ты и Большому Бизону родила сына?

– Три сына. Один живой. Сильный, хитрый, как отец!

– Это, я так понимаю, вон тот, рядом с папашей?

– Да, ты видишь его.

– А дальше? Потом что было?

– Потом? Потом Большой Бизон помирился со слонами. Дал много украшений, дал много молодых женщин. Меня отдал. Я опять жила в доме Большого Слона.

– И долго жила?

– Долго. Пока у слонов не стало много сильных воинов. Тогда они решили одни, без бизонов напасть на оленей. Большой Бизон узнал, обиделся и пошел мириться с оленями. Большой Олень был рад. Он вместе с бизонами напал на слонов. У слонов погибли почти все воины…

– И кому же ты досталась на этот раз? Оленю или Бизону?

– Я осталась у Большого Слона.

– Это почему же?

– Олени, бизоны победили. Вожди спорили. Потом решили: один возьмет Тай-лю, другой обидится. Пусть не возьмет никто. Я осталась в доме Большого Слона.

– Ну, хорошо, но ты же не скажешь, что на этом все кончилось?

– Ничего не кончилось. Потом Большой Слон стал мириться с оленями. Сказал: даст украшения, даст женщин, даст Тай-лю. Большой Олень согласился. Взял украшения, взял женщин. Тай-лю не взял.

На этом ее порыв, казалось, угас. Женщина вздохнула и сплюнула на землю. Подошла к костру, потрогала плошку и отдернула руки: продукт явно перегрелся, и она переставила его подальше от огня.

– Послушай, да ты просто демоническая женщина! Получается, что из-за тебя три племени много лет резались, убивали друг друга!

– Да, я так думала: я красивая, хорошо любить умею, другие так не умеют, я травы знаю, зелье сделать могу, другие не могут. Мужчины меня хотят, других не хотят – из-за меня воюют, убивают.

«Ну, вот, сейчас она распустит нюни и надо будет ее утешать», – подумал Вар-ка и ошибся – Тай-лю лязгнула зубами:

– Нет! Не из-за меня! Я старая стала. Меня не хотят. Других жен взяли. Молодых, красивых! У них много жен. Умные есть, глупые есть. Одни ничего не умеют, другие хорошо любить умеют – я учила! А они все равно воюют! Убивают олени бизонов, бизоны слонов, слоны оленей, бизонов. Опять, снова, всегда. Они войну любят! Да!

– Им что, больше нечем заняться?

– Не понимаешь? Ты не воин?! Большой, сильный – не воин?! Или ты женщина?

– Конечно, не женщина! Ты что?! Просто… ну… понимаешь… Не нравится мне это!

– Не нравится?! Идти по следу врага, тихо идти и ударить! Сидеть в засаде, долго сидеть – потом кричать, пускать стрелы! Или когда вместе, когда много и все сразу: выскочили, кинулись – они убегают – и бить, бить! Не нравится?!

– Ну, что ты заладила? Да, не нравится! – заявил он и вздрогнул от прикосновения ее пальцев. Она трогала шрамы на его груди и плечах:

– Врешь, Вар-ка! Ты – воин, ты многих убил. Тебя тоже убивали. Не смогли. Я вижу.

– Ладно, пускай, хорошо… А чего они сейчас-то сидят?

Однако эта тема женщине явно надоела. Она пренебрежительно махнула рукой:

– А!.. Договариваются. Мирятся. Летом жарко было. Дождей мало было, травы мало. Звери быстро уйдут, потом зима. Воевать нельзя, охотиться вместе надо. Потом опять воевать можно.

Тай-лю вернулась к костру. Плошка с варевом, вероятно, уже остыла, и она переставила ее на соседний камень. Поболтала пальцем в бурой жидкости и с некоторым сомнением посмотрела на Вар-ка. Потом решительно вытерла палец о юбку и пошла к шалашу. Не залезая внутрь, она пошарила руками и вытащила на свет две довольно уродливые посудины, напоминающие кособокие миски – одна побольше, другая поменьше. С большой посудиной в руках она отправилась куда-то в кусты и вскоре вернулась, осторожно ступая, чтобы не разлить воду. Часть воды отлила в миску поменьше и стала пристраивать обе посудины над огнем. Когда это удалось, она еще раз сходила в шалаш и принесла пучок какой-то сухой травы и короткую корявую палку – кажется, это был высушенный до деревянной твердости кусок мяса. Несколькими ударами плоского камня она раскрошила его и ссыпала в большую миску, а в маленькую отправила половину пучка травы, предварительно растерев ее между ладонями. Потом она опять с сомнением посмотрела на Вар-ка, вздохнула и отправила в миску остальную траву.

Тай-лю закончила свои манипуляции вокруг костра и встала с колен. Она плотоядно усмехнулась в лицо Вар-ка и стала развязывать полоску кожи, которая поддерживала кусок шкуры на ее бедрах. Оставшись в одних мокасинах, она зачерпнула горстью содержимое первой плошки, плеснула себе на грудь и двумя руками принялась втирать в кожу. Ветер с равнины почти стих, и можно было почувствовать резкий, не слишком приятный запах бурой жидкости, смешанный с запахом женщины, которая хочет. Их взгляды встретились, и отвести глаза Вар-ка смог почему-то не сразу.

«Да она же колдует, стерва! Колдует, как… я! – запоздало догадался он. – Коля, наверное, сказал бы, что тетка использует легкий гипноз-внушение в сочетании с парфюмерией, которая действует на рефлекторном уровне, или что-нибудь в этом роде. И ведь действует, черт побери!»

Что это – действует, не заметить было трудно. Тай-лю удовлетворенно хмыкнула, подошла, опустилась перед Вар-ка на колени, положила руки ему на ягодицы:

– У тебя странная одежда. Она мешает тебе!

Да, штаны явно мешали. Вар-ка покорно вздохнул и стал расстегивать ремень…

Чуть позже она облизала разноцветные губы и подняла на него глаза:

– Ты сильный, я знаю. Ты давно не был с женщиной. Пошли!

И она потянула его к своему шалашу. Это был не худший вариант: там, по крайней мере, темно…

Солнце снаружи еще не село, когда Вар-ка в некотором смущении промычал:

– Ну… это… Все, кажется! Мне не семнадцать лет.

В ответ Тай-лю что-то пробурчала, явно выражая сомнение в его словах. Она забросила на крышу край шкуры, закрывающий вход, вылезла и принесла от костра большую миску, где в теплой воде плавали раскисшие, размокшие обломки вяленого мяса. Потом наступил черед плошки с травой. Впрочем, саму траву – какие-то сушеные цветочки – Тай-лю выгребла пальцами и принялась жевать сама. Для Вар-ка осталось несколько глотков желтоватого настоя. «Ага, стимулятор какой-нибудь!» – сообразил он, но отказываться не стал. И тут же пожалел об этом: безобидная на вид жидкость оказалась ядовито-вяжущей! Старая колдунья просто покатывалась со смеху, глядя, как он, в голом виде, мечется по площадке, держась за горло, плюясь и ругаясь на десятке языков. Он готов был выплюнуть отраву вместе со слизистой оболочкой рта и пищевода, но ничего не получалось. Спасли его только остатки воды из миски, в которой замачивалось мясо.