С именем ветра - Хельга Петерсон

— Ты меня простила?

Я думаю.

— Поиграем, пока ты думаешь?

Мира неопределенно пожала плечами, но все-таки сползла на пол рядом с Шейном. Они начали складывать здание и доставать из него блоки, чашки были забыты, бутылка просто передавалась из рук в руки. Соперники были равны, стройка продолжалась долго, башня стремилась все выше и выше и не желала падать.

В комнате стояла напряженная тишина. Никто не желал сдаваться, но вот Шейн сделал неосторожный жест, в очередной раз передавая бутылку, и башня неспешно, как в замедленной съемке, стала падать. Раздался грохот, блоки разлетелись в разные части комнаты, один угодил в камин и тут же вспыхнул.

Мистраль вскочила с ковра и закружилась по комнате.

— Я не проиграл! — возмутился Шейн. — Я задел ее уже после того, как мой ход закончился.

Просто признай и гордо прими свое поражение.

Мира швырнула телефон в кресло и снова закружилась. Шейн хотел было возразить, но зрелище развивающихся по воздуху волос совершенно его заворожило. Опомнился он только когда Мистраль, накружившись, упала в кресло вслед за телефоном.

— Так кто же ты? — тихо спросил он, и добавил, откашлявшись: — В смысле, чем ты занимаешься, когда не зависаешь на краю света в компании малознакомых, подозрительных личностей?

Миледи задумалась.

Режиссер-постановщик танцевальных шоу. Хореограф. Пишу музыку и стихи к ней…

Она хотела добавить в конце списка слово «пою», но решила, что это будет неправдой. Она больше не пела, по крайней мере, пока. И не известно, запоет ли еще когда-нибудь, голос мог вернуться не таким сильным, каким был раньше. Вместо этого она дописала

…играю на гитаре и фортепиано.

Шейн удивленно смотрел в экран телефона.

— Ты ведь не могла быть какой-нибудь заурядной секретаршей или официанткой, правда, Эм? Ты всего-навсего человек-оркестр. Я рядом с тобой начинаю чувствовать себя ущербным. Но! — он поднял вверх указательный палец. — Я умею художественно выбивать ритм, если это тебя впечатлит.

Мира прыснула и вопросительно подняла брови.

— Что? Ну-ка найди мне какую-нибудь приятную песенку на латиноамериканский манер. У тебя должно быть много музыки, раз уж это твоя работа.

Брови Миледи не опустила, но все-таки стала шарить в телефоне. Тем временем Шейн скрылся на кухне, послышался грохот, звук открывающихся шкафчиков, звон кастрюль. Он вернулся с пустым пластиковым ведром.

— Нашла что-нибудь? Включай!

Шейн сел на прежнее место, перевернул ведро дном вверх, зажал его между колен и приготовился.

Заиграла гитара, мужской голос запел на испанском. Шейн несколько секунд вслушивался в ритм, а потом стал выстукивать его о дно ведра, двигая плечам и покачивая головой в такт музыке.

Мира смотрела на его плавные движения, и вдруг подскочила с места, схватила со спинки кресла широкий цветастый палантин, в который любила кутаться, и обвязала его вокруг бедер как юбку. И принялась танцевать. Танец был похож на что-то цыганское и испанское одновременно.

Шейн решил, что такой танец был бы уместен на ночном южном пляже, возле костра, песок должен лететь из-под босых ног, а рядом непременно должен быть мужчина с гитарой. Это был одновременно шуточный и очень личный танец. Он говорил о степени доверия, потому что перед чужим человеком невозможно было бы так раскрыться.

Мистраль же просто получала удовольствие. Как же давно она, оказывается, вот так не танцевала. Просто потому что хорошо, весело и момент подходящий. Мира принялась беззвучно подпевать испанцу. Она взмахивала своей «цыганской юбкой» и притопывала ножкой.

Шейн впервые видел ее такой. Живой, веселой, с горящими глазами, плавными манящими жестами и непокорными волосами. Вот она, настоящая Миледи. Такая, какой она была до предательства парня.

Сейчас Шейн желал избить идиота за то, что погасил в ней этот огонь. Но другая его часть хотела поблагодарить неизвестного. Если бы не он, Шейн никогда бы не узнал Миледи.

Песня закончилась, Мира упала на диван и засмеялась.

— Ты очень артистично подпевала, как будто знала смысл песни. Знаешь язык?

Мистраль кивнула и взяла телефон.

Класс испанского в школе.

— И о чем песня?

Своим взглядом Мистраль выразила все, что думает о мужском интеллекте.

О женщине, конечно!

— Ну конечно. О чем же еще может быть песня под гитару на испанском…

«Ella» — значит «она». Он поет, как она делает его отчаянным и что он живет только ради нее. Что она его отравляет, но каждая минута с нею того стоит.(8)

Шейн надолго замолчал, думая о своем открытии, сделанном несколько минут назад. Миледи с любопытством смотрела на него.

— Да. Что-то в этом есть, — наконец задумчиво проговорил Шейн. Затем он снова сполз на ковер и стал собирать блоки дженги.

Сложив из них новое здание, он вопросительно глянул на девушку.

Они снова стали играть, Миледи с головой окунулась в игру, ползая по полу и аккуратно вытаскивая один кирпичик за другим. Но Шейн уже не был сконцентрирован на игре. Он постоянно бросал косые взгляды на Эм, видел, как она сосредоточенно хмурится и высовывает кончик языка во время своего хода. Видел ее босые ноги, длинные волосы, одежду, обтягивающую стройную фигуру. Все это находилось совсем рядом с ним. Слишком близко.

Мира проснулась рано. Ей снился кошмар, она вся в поту села в кровати, огляделась и снова упала в подушки. Сон стерся из памяти мгновенно, как она ни пыталась его вспомнить. Было около шести утра, вставать не хотелось. Мистраль снова закрыла глаза и поудобнее завернулась в одеяло. Уже засыпая, она вспомнила, что ее разбудило, и снова села в кровати. Сон был плохой, несомненно, но проснулась она от крика. От собственного крика. Она кричала во сне.

Соскочив с кровати, Мира бросилась в ванную. Она оперлась руками о раковину и стала пристально всматриваться в зеркало. Было страшно. Надо попробовать, но страшно снова разочароваться. Мистраль открыла рот, попыталась сказать «а». Звук коротко вылетел из горла. Девушка зажала рот рукой и сдавленно пискнула. Не может быть, в это нельзя так легко верить! Она опустила руку и попробовала снова, у нее получилось протянуть «а-а-а». Не слишком гладко, не слишком громко.

Так заводится мотор старой машины, которая долгое время простояла без дела: со скрежетом, хлопками и дымом из выхлопной трубы, но все-таки заводится. Вот и ее «машина» завелась. Мира окончательно осознала это после нескольких скороговорок.

— Мистраль Лара Уиндэм, — тихо сказала она, глядя в зеркало. — Мистраль Лара Уиндэм!

Мира запрыгала на месте, хлопая в ладоши. Нужно рассказать Шейну, вот он удивится! Но нет, сейчас очень рано, он ведь еще спит. Да при чем здесь Шейн? Он ясно дал понять, что она его не интересует, так почему Мира первым делом подумала о нем? Скорее всего потому, что никого другого не видела уже пару недель. Нужно позвонить Гаррету, он точно возьмет трубку. Он будет счастлив услышать ее, это уж точно. Хотя Рет очень скуп на эмоции и ничем не выдаст своей радости, но он порадуется, обязательно. Надо хорошо знать Рета, чтобы распознавать его реакции. Для постороннего он кажется ледяной глыбой в форме человека.