Кабак - Олег Якубов

Однажды известный, маститый режиссер, выведенный из себя моим явным равнодушием, в сердцах бросил уничижающе:

— Вам, Юдин, о будущих ролях беспокоиться незачем. Вы всегда будете востребованы. В параде физкультурников за сценой! — почти выкрикнул мне педагог.

И когда на эту реплику я лишь пожимаю плечами, демонстрируя полную безучастность к его сарказму, хлопает дверью так, что штукатурка от косяка отлетает кусками. Остальные педагоги были ко мне более снисходительны и благосклонны. В конце концов не всем же играть Гамлета или принципиального заводского бригадира, смело отказывающегося от незаслуженной премии.

А вот среди своих однокашников я был даже в авторитете. Благодаря многочисленным кавээновским баталиям, у меня появилась мгновенная реакция на юмор и раскованная способность к экспромту. Так что я слыл, и не без оснований, самым остроумным парнем на курсе; научившись нескольким аккордам на гитаре, не очень противно исполнял песни известных бардов и даже собственного сочинения.

Познакомившись с ребятами одной популярной радиостанции, я стал озвучивать детские сказки — моими голосами заговорили в основном всякие злодеи, типа змей горынычей и бармалеев. Я даже сочинил несколько сказок, которые неожиданно для меня самого пользовались у деток успехом. Во всяком случае, редактор детских передач утверждала, что ее внучка в восторге от моей принцессы Изольды (этот образ я эксплуатировал нещадно). Таким образом у меня всегда водились какие-то деньги и я беспечно тратил их на студенческих пирушках и походах в пивбар «Жигули», что в любой компании, как известно, только приветствуется. Ну кто же назовет бездарным человека, угощаясь пивом за его счет?!

Одним словом, молодая моя жизнь проходила без особых потрясений. Если бы не случилась тут история с Ольгой.

* * *

Смолина заслуженно считалась нашей записной, так сказать, штатной красавицей. Ее красота была столь безупречной, что даже девчонки ей не завидовали. За ней ухлестывали все самые видные парни, а о ее романах уже ходили легенды. Тем более что на наших вечеринках она всегда появлялась в обществе нового кавалера. У меня с Оленькой были самые обычные отношения однокурсников — привет, привет, да и только. Если бы из класса вынесли стол, она бы это заметила наверняка скорее, чем мое отсутствие. Да и я о ней ночами не грезил.

Конечно, в силу возраста и гормонального развития у меня были какие-то отношения с девицами. Но когда, после очередной ночи, проведенной вне дома, мама говорила:

— Может быть, ты познакомишь нас со своей девушкой?

Я беспечно отвечал:

— Пока не с кем, ма.

Надо признать, что к своим краткосрочным избранницам я был чересчур взыскателен. Начитавшись с раннего возраста всяких «взрослых» романов, создал себе некий обобщенный образ-идеал, которому вряд ли вообще кто-то мог соответствовать. К тому же мне изрядно повредила одна юношеская история.

* * *

Оказавшись в шестнадцатилетнем возрасте в летнем молодежном лагере, я чем-то привлек внимание третьекурсницы педагогического института Раи, отбывающей там студенческую практику. Раечка тихо бесилась, что наш физрук Толя, туповатый малый с фигурой культуриста, не обращает на нее никакого внимания и, видимо, решила отомстить ему, закрутив шашни с малолеткой. Как-то вечером, когда мы направлялись на ужин, она шепнула мне: «Раздобудь где-нибудь сигаретки и после отбоя приходи к бассейну». Не имея к своему «солидному» возрасту никакого опыта в женских интригах, я воспринял просьбу буквально. И, поскольку сам еще не курил, стрельнул у ребят несколько сигарет.

Раечка, видно, уже поджидала меня, она появилась тут же, как только я пришел к назначенному месту у бассейна. Мы устроились в густом кустарнике, и она с видимым, а может быть, наигранным наслаждением затянулась табачным дымом, томно проворковала плебейское: «Ужас как курить хотелось». Произнеся эту фразу, Раечка отшвырнула недокуренную сигарету и решительно взялась за дело. То самое дело, которое всем женщинам земли по генетическому наследству передалось от праматери Евы. На следующий день она, улучив момент, сказала мне насмешливо-поощрительно: «Ну, ты зверь! — и, беззастенчиво расстегнув белую блузку, показала синяки на своей груди. — Неопытный, а ебк…й», завершила педагог-практикантка свою тираду и вихляющей походкой навсегда удалилась из моей жизни. Продолжение «бурного романа» с малолеткой в ее планы, видимо, не входило.

Эпизод со студенткой Раей на долгие годы изрядно подпортил мое отношение к девушкам, на которых я стал смотреть с изрядной долей цинизма и пренебрежения, что они, существа интуитивно-чуткие, замечали мгновенно.

* * *

И вот случилась эта вечеринка, когда среди всеобщего шума, веселья, винно-жарких поцелуев сокурсников, подошла ко мне Оля.

— Пойдем на площадку, покурим, — предложила она.

— А зачем на площадку? Все здесь курят, — тут же выдвинул я защитный аргумент, не успев даже удивиться, что первая красавица сама подошла ко мне.

— Пойдем, пойдем, лентяй, — капризно надула губки Оля. — Доставь себе удовольствие поболтать с красивой девушкой наедине.

Мы вышли на лестничную площадку, закурили, и Оленька, по праву всех красивых женщин говорить и делать все, что вздумается, заявила мне без обиняков, что я ей давно уже нравлюсь. Прежде всего тем, что я, оказывается (сам удивляюсь), не такой назойливый, как все, и не лезу к ней с глупыми ухаживаниями и признаниями в вечной любви, не таскаю убогие веники, выдавая их за цветы, и не подношу на лекциях дешевый шоколад Бабаевской фабрики. И она, Оля, очень любит мои песни и вообще считает меня «человеком незаурядным, с глубоким внутренним миром и даже талантливым», как дословно сформулировала свое признание первая красавица.

Не скажу, что я сразу растаял от этой неприкрытой и даже не очень умелой лести, настолько лобовой была ее атака. Прекрасно осознавая, что никак не могу быть героем романа Смолиной и что за всем этим кроется какой-то подвох или розыгрыш, я все же покорно поплелся после вечера провожать ее домой. Почти всю дорогу Оля молчала, лишь изредка подавая ничего не значащие реплики (актриса все же, что ни говори), и я исполнял привычную мне роль массовика-затейника.

Но среди ночи раздался неожиданный телефонный звонок, и я услышал голос Ольги, совсем даже не сонный. Она уверяла, что провела в моем обществе прекрасный вечер и пригласила пойти вместе в «Ленком», куда знакомый актер дал ей две контрамарки. Продолжало твориться что-то такое, что было выше моего понимания.

* * *

Утром я на всякий случай еще раз тщательнейшим образом рассматривал себя в зеркало. Нет, ничего во мне не изменилось. Та же самая, весьма заурядная, физиономия, разве что нос мог бы быть поменьше (как мы в детстве дразнили носатых — эй, нос, на двоих рос, одному достался) да уши не такими локаторами. Фигура тоже самая обычная: не атлет, не хиляк. Рост… Ну что ж, рост, не в баскетбол же мне играть. А так вполне средний мужской рост, особенно если перестать сутулиться, расправить молодецки плечи. Ну, или в прыжке, либо, скажем, на коньках.