Культурист - Борис Седов

Желающих размяться волейболом нашлось человек восемь. Остальные быстро смылись из спортзала в раздевалку. Одного взгляда на опозоренного громилу Борьку было достаточно, чтобы понять: вот-вот прольется чья-то кровь.

– Ну, держись. Щас будет мясорубка, – с жаром прошептал Лютый, направляясь в раздевалку с Владом. – Я краем уха слышал, что этот мудак прилично машет ногами. Гуню, с параллельного, так позавчера отмудохал… Тот до сих пор не появился!

– Расслабься. Жертв не будет, – успокоил Славку Невский.

Молодых, готовый к драке, встретил «обидчика», стоя в самом центре раздевалки. Как посредине ринга. Остальные пацаны, предвкушая зрелище, разместились вдоль стен, кто стоя, кто сидя на скамейках. Все ждали махаловки. Едва в дверном проеме появились Невский и Лютиков, гул голосов заметно стих.

– Слышь, ты, Шварц бухенвальдский! – процедил сквозь зубы Борька, угрожающе двинувшись навстречу Владу. – Сейчас я тебя п…ть буду.

– Как, ты сказал, тебя зовут? Шварц? – сделал паузу Невский. – А я Владислав.

По раздевалке пролетел издевательский смешок. Для недавно пришедшего в группу Борьки это ответное оскорбление было катастрофой.

– Ты труп, падла! – взревел опозоренный пацан и ураганом бросился на Влада, метя ногой с ходу в голову. Придись этот удар в цель – и нокаутированного Невского как минимум пришлось бы уносить из раздевалки на носилках. А то и отправлять в больницу.

Невский уклонился, присел и сделал два коротких, резких удара кулаком в корпус, рассчитанных на сбой дыхания. Пробивать пресс Влад умел ювелирно, это вообще был его конек. Борька хрюкнул, словно налетев с разбегу животом на торчащую из стены трубу, тяжело рухнул сначала на колени, затем повалился на бок и судорожно засучил ногами, тщетно пытаясь широко открытым ртом глотнуть воздуха. Драка, к разочарованию пацанов, была закончена в три секунды. Смесь бокса и атлетики оказалась гремучей.

…К слову сказать, в истории культуризма уже были подобные примеры. Коротышка Франко Коломбо, бывший сицилийский боксер, близкий друг Арнольда и неизменный напарник Шварценеггера по тренировкам, сам двукратный «Мистер Олимпия», с одного удара мог запросто отправить к праотцам любого громилу. Прецедент был: один апперкот «малыша» – и задиру едва откачали в реанимации. После чего не на шутку испугавшийся своей убойной силы Коломбо всячески старался избегать конфликтов и потасовок и вообще стал чуть ли не идейным пацифистом. Великому атлету не слишком хотелось остаток жизни провести в тюрьме. Пусть и американской.

– Я же говорил – жертв не будет, – обернувшись к Славке, сказал Влад.

Сняв в вешалки форменный пиджак и подхватив спортивную сумку, он первым вышел из раздевалки в коридор. В спину ему смотрели три десятка глаз.

В течение последующих двух с половиной курсов ни у кого из группы больше не возникало желания проверить Влада на вшивость. Но зато сразу трое пацанов, включая Борьку, за это время начали тренироваться с «железом» в разных залах Риги. Спустя две недели после драки он, улучив момент, когда рядом никого не было, отозвал Невского в сторону и, пробурчав скупые извинения, попросил записать в его атлетический клуб. Невский не возражал. Не противился и Георгий Константинович. Друзьями Влад и Борька так и не стали, но прозанимались бок о бок все три курса, до самого призыва в армию. Где, как спустя много лет случайно узнал Невский, старший сержант ВДВ Борис Молодых погиб, исполняя «интернациональный долг» в трижды проклятом Афганистане.

Октябрь 1988 года

Ночью Владу не спалось. То ли из-за грозы, то ли из-за нервов. Он лежал на кровати, прикрытый тонкой простыней, смотрел в потолок, по которому то и дело скользили блики от фар проезжающих по пустынной улице автомобилей, и в который уже раз прокручивал в голове события минувшего дня. Предпоследнего дня перед неумолимым, несмотря даже на предложенную военкоматовскому подполковнику огромную взятку, рекрутированием в «несокрушимую и легендарную»…

Прошлым утром, в пять часов, он, победитель весеннего юниорского и основного чемпионатов республики в категории до 90 килограммов, встал, уже привычно борясь с круглосуточным чувством голода, длящимся последние десять недель – всю фазу «сушки» и работы «на рельеф» перед назначенным на будущую субботу чемпионатом СССР в Ленинграде, – в который уже раз полюбовался на два стоящих на книжной полке кубка и на повешенные на стену медали, обе за первое место, принял прохладный душ и позавтракал в соответствии со своим «спортменю»: стаканом сваренного без соли риса, порцией зеленого салата без масла, двумя столь же пресными вареными куриными грудками, запил стаканом свежевыжатого яблочного сока. Проглотил три штуки импортных витаминов в капсулах. Вернувшись в комнату, достал из ящика стола заветную шкатулку, в шутку называемую «мечта шахматиста». Извлек одноразовые шприцы и четыре ампулы: две – с венгерским «Ретаболилом» и еще две – с дефицитнейшим и невероятно дорогим голландским «Сустаноном 250», достать который через аптеки было абсолютно невозможно. Быстро и привычно сделал уколы, попутно вспомнив полную идиотизма антидопинговую статейку в последнем номере журнала «ФиС». В статье утверждалось что «все культуристы – импотенты и страдают циррозом печени». Над этим пасквилем громко смеялся весь зал, включая Петьку-«Ленина», безумно боящегося уколов, а потому вот уже пять лет по схеме «два месяца через два» пожиравшего горстями самый мощный и токсичный из советских таблеточных стероидов – менандростенолон, при этом благополучно настругавшего двух здоровых сыновей и не имеющего ни малейших проблем со здоровьем. Статья была ориентирована на новичков и далеких от спортивной фармакологии людей. Соревнующиеся атлеты, читая о «тысячах случаев бесплодия и рака», вызванных приемом стероидов, всякий раз ржали так, что тряслись стены подвала. Ибо все они на собственном опыте абсолютно точно знали: это наглая ложь, густо замешенная на невежестве авторов данного рода статей. Если уж говорить о допинге, то применяемые «качками» дозировки были, как правило, терапевтическими и при разумном отношении просто не могли безвозвратно сломать гормональную систему человека. Хотя в любой семье, как известно, не без урода. Кто действительно аж с конца 50-х годов жрал дозы, способные убить слона или как минимум вызвать множество «побочек», так это всеми любимые советские «любители-олимпийцы» – хоккеисты, футболисты, бегуны-прыгуны, а также метатели-толкатели всех мастей и категорий, включая женщин. Но об этом как-то не принято было говорить, потому что Олимпиада и все, что с ней связано, – дело святое. Почти холодная война. Удивительно, но оболваненный прессой народ слепо верил этим щелкоперам, искренне болея по ящику за победу «чистых» ребят из обществ «Спартак» и «Динамо», при этом считая мутантами именно загнанных в подвалы атлетов. Только потому, что их развитые, красивые и сильные тела были видны всем, в отличие от мелькающих на голубых экранах «натуральных» мужеподобных метательниц молота с хриплым голосом, квадратными скулами и фигурой неандертальца…