Обнаженная тьма - Елена Арсеньева

– Я не буду это читать, – сказала Александра как могласпокойно, хотя зубы ее так и норовили отбить чечетку. – У моих родственниковнет таких денег и никогда не будет. Вдобавок у отца давно другая семья, я дажене могу назвать этих людей родными и близкими, как вы требуете. Мачеха будет заменя платить, что ли? Или неродная сестра? А главное, откуда взять столькоденьжищ?

– Кончай финтить, – сказал «кавказец». – И врать кончай.Подумаешь, бедная сиротка! Думаешь, мы не навели о тебе какие надо справки? Намизвестно о вашей семейке столько, что ты даже представить себе не можешь! Утвоего отца есть денежки, есть! И он этого не скрывает, так что зря ты нассчитаешь какими-то лохами и пытаешься взять на слезу. Читай, что велено, а тохудо будет, это я тебе гарантирую.

– Послушайте, – сказала Александра. – Не знаю, кто вамнаговорил такой чепухи, какие и где вы наводили справки, но вам точно задурилиголовы. Семья наша в самом деле очень бедна. Какая радость получить жалкиегроши и пустить людей по миру? Не лучше ли признать, что вы ошиблись, иоставить нас в покое? Пожалуйста, отпустите меня, пожалуйста! Я не видела вашихлиц, так что беспокоиться вам совершенно не о чем, вы можете отвезти менявообще куда-нибудь подальше от города, чтобы я не могла сориентироваться ипонять, где находилась…

Каждое слово, которое она произносила, казалось пустым и никчемным.Чудилось, Александра даже слышит, как эти слова ударяются в синие «спортивные»фигуры и отскакивают от них, будто горох от стенки в известной поговорке. Сдругой стороны, ей впервые приходилось держать речь перед собственнымипохитителями. И практики никакой, и времени на подготовку не было. Поэтому еене очень удивил презрительный смешок, который издал «кавказец». Он обменялсянегромкими, быстрыми словами со своими сотоварищами, а потом кивнул Александре.

– Армянскому радио задали вопрос: что делать, если непомогает паяльник? – довольно спокойно сказал он со своим карикатурнымакцентом. – Армянское радио отвечает: возьмите еще один паяльник.

«Кавказец» снова хохотнул и начал медленно засучиватьрукава.

Александра завороженно смотрела, как он это делает.

Под курткой от спортивного костюма у него была обычнаякрасно-синяя клетчатая рубаха, и, когда «кавказец» расстегивал манжеты, однапуговка оторвалась и упала на пол. Шепотом матюгнувшись, он поднял пуговку испрятал в карманчик куртки. Подкатал до локтя оба рукава и какое-то мгновениепостоял, задумчиво глядя на Александру. Под этим взглядом она влипла вхолодную, влажную стену, подавляя испуганный писк, который забился в горле.

Похититель кивнул, довольный ее откровенным страхом, и оглянулсяна своих спутников. Словно по сигналу, тот, что принес лампу, поднял ее какможно выше, а другой включил видеокамеру.

Александра смотрела на красненький глазок, щурясь и мигая отяркого света.

– Говорить будешь? – прозвучал голос «кавказца».

Александра слабо мотнула головой, вряд ли соображая, чтоделает, потому что мысли были заняты совершенно иным. «Что он со мной сделает?– мелькало в голове. – Начнет душить? Ручищи огромные, волосатые, и какойкошмарный шрам повыше запястья! Или будет отстреливать пальцы, как в тех жуткихкадрах про похищенных чеченцами людей? Но где пистолет?»

Словно это сейчас было самым важным в жизни, она пристальновсматривалась в руки и фигуры похитителей, пытаясь определить, где у них можетбыть спрятано оружие. А впрочем, это и правда было самым важным в жизни:понять, убьют тебя сейчас или немного погодя.

Вроде бы никакого оружия ни у кого не видно… Но когда онаснова посмотрела на «кавказца», то обнаружила, что он так же неторопливо, какзасучивал рукава, спускает штаны.

Александра коротко вскрикнула – и онемела, словноподавилась. «Кавказец» что-то такое мусолил в руках… кошмарное! Оно росло именялось при его осторожных, ласкающих прикосновениях, и Александра с ужасомсмотрела на эти превращения. Она и хотела бы зажмуриться, но не могла.

– Говори, а то целку порвем, – сказал человек свидеокамерой, который старательно запечатлевал на пленку вызывающе торчащий надсиними спортивными штанами орган. – Лучше говори, он ведь у нас обыкновенныйманьяк, не успокоится, пока кровью не зальешься.

«Кавказец» хмыкнул, шагнул к Александре:

– Снимай штаны и ложись. Чего сидишь, как девочка?

– Посвети мне сбоку, – буднично попросил напарника человек скамерой, заходя так, чтобы было лучше видно Александру, подтянувшую коленки кподбородку.

Лампа переместилась, и в это мгновение сильная рука«кавказца» вцепилась Александре в волосы и прижала ее лицо к его горячему,дурно пахнущему животу. Вырвавшись из оцепенения, Александра забилась,задергалась, отталкивая его, и, к своему несказанному изумлению, была тотчасотпущена.

– Я скажу! Я скажу! – хрипло выкрикнула она, заслоняясьруками, чтобы не видеть это, торчащее.

– Врет она, – буркнул обиженно «кавказец». – Лучше я еетрахну, а на пленку сами наговорим, чего надо.

– Погоди, абрек, – скомандовал человек с камерой, – успеешьеще натрахаться. А ты говори, ну? Чего опять заткнулась? Думаешь, с тобой шуткишутят? Нет, тут все очень серьезно, и ты с нами тоже лучше не шути. А то онначнет, а мы добавим, так что мало не покажется, поняла?

Он не угрожал – он говорил спокойно, даже с ленцой, какговорят о неприятной работе, которая тем не менее все-таки должна бытьисполнена. И усталое спокойствие его голоса напугало ее даже сильнее, чем виднасильника.

Александра слабо пошевелила пальцами, пытаясь расправитьскомканную бумажку. Поднесла ее к глазам и, спотыкаясь на каждом слове, прочла,не слыша своего голоса и не понимая, что говорит:

– Дорогие мои близкие и родные! Я похищена с целью получениявыкупа. Прошу вас вступить в переговоры с лицами, которые передадут вам моепослание, заплатить сто тысяч долларов и ни в коем случае не обращаться вмилицию. Иначе меня убьют.

Жужжание камеры стихло.

– Отдай текст, – скомандовал «оператор».

Щурясь от яркого света, Александра протянула ему бумажку. Вто же мгновение стало очень темно – человек с переноской вышел в соседнеепомещение, унося лампу с собой.

– Что, и это все? – недовольно спросил «кавказец». – Зря,честное слово. Давайте я с ней поиграю, это для родственников будетубедительнее всяких слов.

– Надень штаны, абрек, – проворчал «оператор». – После твоихигр ее только и останется что на помойку выбросить, как продавленный матрас.