Я сделал тебе больно - Eva Kuri

Ещё немного и я задохнусь. А эта кровь повсюду: в атмосфере, в этой злосчастной луже, на пожухлой траве и в светло-карих глазах… Меня тошнит.

Не выдержав, я ринулся из толпы, схватив Фрауке за руку. Или мы всё это время держались за руки? Кто-то крикнул мне в след, возможно, это была Марта. Но я не могу больше находиться здесь. Прорывался сквозь толпу, отталкивая людей и, крепко держа крохотную девичью ручку, я тянул лёгкую фигуру за собой. Ноги двигались быстрее, чем разум успевал осознавать происходящее. Но я понимал одно — нам нужно убежать от этого дурного места. Как можно дальше и быстрее убежать от сюда.

Пульс участился, а крики и шум толпы затихали на фоне моего оглушающего сердцебиения. Кажется, в этой суматохе я запутался и потерял ориентацию. Улицы и здания мелькали перед глазами, но я не обращал на них никакого внимания. Ничего не могло остановить меня — ни крики Фрауке, ни тревожные взгляды прохожих, ни моя накатывающая усталость. Мне было всё равно. Только одна мысль витала в моей голове — убежать. Ветер свистел в ушах, словно подхватывая мою решимость и придавая мне силы. Я чувствовал, что нахожусь на грани своих возможностей. Всё, что было за мной — это шум и хаос, которые я оставлял позади. Моя ненависть к этому месту выливалась в каждую мышцу, подталкивая меня вперед.

Вскоре учащённое дыхание и бешеное сердцебиение, ощущающееся во всем теле неприятной ритмичной пульсацией, напомнили о необходимости отдохнуть. Я остановился, опершись на колени. Теперь, когда я был отдалён от той тошнотворной площади, сознание вернулось ко мне, вместе с адреналином и болью в теле. А слёзы неконтролируемо хлынули из глаз, как будто из них бил ключ реки. Я отчаянно пытался подавить эмоции, натирая глаза тыльной стороной ладони. Но чем больше я старался справиться со своей печалью, тем неприятнее эта область пощипывала. Фрауке что-то говорила мне с тревогой в голосе, но я не мог видеть её, и даже не слышал слова. А на физическую боль вовсе перестал реагировать. Мой разум куда-то провалился, а вместе с ним притупились и все органы чувств. Упав на колени, и крепко обняв себя, я безудержно разрыдался, чувствуя, как вместе со слезами уходят последние силы.

Я запомню эти затуманенные глаза, простодушную улыбку и бархатистый голос навсегда… Глаза… Раньше именно они были источником силы для меня. В них я видел решимость и надежду, которые подталкивали меня к поиску истины и искуплению. Теперь же они отложились в памяти куда ужаснее тех, изумрудных, глаз моей матери, которая умирала при мне, словно медленно вянет цветок. Глаза Саши представляли зловещую картину, пронизывая ужасом и болью: превращались из светло-карих в холодные и безжизненные, и в них до последнего оставалось что-то неясное, заставляющее меня дрожать от страха. Это было разочарование. Теперь, когда эти глаза всплывают у меня в памяти, я вижу одно — отражение своей вины и непростительной ошибки, которая привела к такому исходу. В них было столько боли и разочарования, что иногда мне казалось: глаза поглотят меня целиком. Отныне они никогда не уйдут из моей памяти, словно их вырезали ножом глубоко в душе. Я осознаю, что именно из-за меня… именно я убил эти светло-карие глаза…