Самые памятные дни - Евгений Петрович Чернецов

по образу и подобию, под моим контролем. В дальнейшем помогал им готовиться к таким занятиям с учетом разнообразной обстановки. Занимался с офицерами на винтовочном полигоне, сделанном еще кубинцами, это небольшой участок местности, оформленный как карта и с макетами домиков, деревьев и прочим и выполненный в определенном масштабе. На таком полигоне учатся управлять огнем артиллерии. В соседнем дивизионе 122-мм гаубиц такого полигона не было и пришлось вместе Толей Мазеповым сделать его. Несколько позже, в октябре-ноябре, на этом винтовочном полигоне были проведены сборы начальников артиллерии бригад и старших артиллерийских начальников округов Вооруженных сил Анголы. Такими вот делами были заполнены дни советника.

Через пару месяцев встал вопрос о точности стрельбы артиллерийских орудий в условиях юга Анголы. Дело в том, что температура воздуха и давление дают значительную поправку в дальность полета снаряда в ту или иную сторону. И вот необходимо было выяснить величину этой поправки. Для таких стрельб требуются специальные полигоны и специальные средства контроля, чего конечно у нас и в помине не было. Но выход все-таки был найден. По той карте, издания, 1953 года, нашли две опорные точки, нашли каталог с координатами, определенными еще кубинскими товарищами. Вот здесь я хотел бы сказать свое «ФИ» советникам и специалистам управления картографии в Анголе. Имея средства и технику, в том числе самолет аэрофотогеодезии (Ан-30 или 32), иметь такие карты — это позор. Если это, конечно, не тупость или ограниченность советского руководства. С последним пришлось столкнуться при решении вопроса создания полигона. Обратился к старшему группы Шишканову В. А. с просьбой о помощи в получении от кубинских товарищей на несколько дней или неделю артиллерийского топопривязчика с экипажем. В ответ получил — «помощи не будет, вам это не нужно». Почему? Мне это до сих дней не понятно. У кубинцев эти машины стояли без действия, я это точно знал, специально интересовался, когда была возможность. Точно так же и в вопросе аэрофотосъемки района обороны бригады в 1981 году самолетом МиГ-21Р. Отказано. Но это будет уже позже, в 1981 году, а пока только июнь 1980-го.

В соседнем дивизионе 122-мм гаубиц начались непонятные трения между советником, офицерами штаба и командиром. Толя ничего не объяснял, а черненькие уже пожаловались в округ. Причин я не понял, туман. Однажды Толя вернулся домой в Вириамбундо и не смог самостоятельно спуститься с подножки машины. Повредил ногу, подвернул. Вот тогда он пожаловался на подсоветного, Эрберта, мол, закатывает пьянки, а я им мешаю. А в этот раз чуть не подрались, да вот, нога подвернулась. Пришлось на следующий день ехать в Чибембу разбираться. Оказалось, что надо было проводить занятия, а командиру Эрберту хотелось пить пиво. Толя, сам любитель эля, расшумелся и Эрберт его толкнул, Толя подвернул ногу и упал. Пришлось гасить конфликт с помощью своих офицеров, Ранжела и Долизи. Вроде бы погасили. Необходимо было ехать в округ, чтобы узнать, что там думают обо всем случившемся и, заодно, просить помощи в создании полигона, большого. На второй вопрос ответ уже известен, приведен выше, а по первому — «еще один раз, и домой, в Союз». На просьбу выделить машину, одну на двоих, ответ — «подумаем». С тем и уехал обратно. Заодно получил строгое указание — на стрельбу не более трех снарядов. Доказываем с Шулаковым, что нужно не менее 12–14, ответ один — «только три. Их далеко привозить, из Луанды». К сожалению, советник командующего округа нас с Шулаковым не поддержал, занял нейтральную позицию. К счастью, вмешалась Луанда, и нам разрешили истратить столько, сколько необходимо, но не более. В остальном помощи от Луанды — 0. Главному штабу тоже были интересны результаты стрельб, а помощь оказывать не хочется. Возвратился в Вириамбундо, рассказал Толе о том, что там было и пожелания для него. Начали готовиться к опытным стрельбам.

Выбрали две точки с известными из каталога координатами в 30 и в 18 километрах от будущих позиций. Для 130-и это заряды полный и уменьшенный, а для 122-мм — заряд полный. Посчитали поправки на метео- и баллистические условия за несколько дней вперед. Получались поправки в дальность чуть ли не 3 километра для обеих систем. Конечно, о полном топогеодезическом или метеорологическом обеспечении не могло быть и речи. Пользовались весьма приближенными данными. В Лубанго, в институте, Долизи достал действующий и довольно точный барометр. В реактивной батарее забрали указатель скорости и направления приземного ветра. Ну, а термометры в дивизионах были. Пришлось вместе с Ранжелом и Эрбертом переводить на португальский язык инструкцию по применению ДМК (дистанционного метеорологического комплекта) и составлению приближенного метеорологического бюллетеня по данным наземных измерений. В последствии эту нашу инструкцию я видел в уже отпечатанном виде, как официальный документ. Досконально договорились, как производить стрельбу, пару раз прорепетировали. Дело в том, что наблюдать разрывы возможности не было, можно было только слышать и считать количество, и примерно определять направление и дальность типа дальше-ближе, вправо-влево. Точки пристрелки находились в лесу, на наше счастье, практически на лесной дороге и, при желании, разрывы можно было бы увидеть, дорога прямая, с расстояния метров в 300, но… риск. В общем так, делаем один выстрел, запрашиваем наблюдателей на дороге — далеко ли от них. Если да, то перемещаться на определенное расстояние вперед по дороге и снова выстрел, и снова запрос и снова выстрел, и так до разумной границы безопасности в 500 метров. Другого способа опознать разрывы не было. На первую стрельбу пригласили начальника артиллерии округа — Фареля и его советника — Шулакова Анатолия Семеновича. Стрельба прошла великолепно — разрывы увидели наблюдатели. После осмотра воронок, их обмера и определения отклонений от цели выяснилось, в первом приближении, что поправки действительно такие, как мы и считали. Но нужно результаты наглядно оформить и документы представить в штаб артиллерии округа. На это нужно время, хотя бы двое суток, так как в этот день велась стрельба по двум точкам на разных зарядах. С этим начальство и отбыло, распорядившись следующую стрельбу провести из 122-мм гаубиц самим, под моим руководством, и результаты так же направить в округ. Стрельба из гаубиц предстояла проще, всего по одной точке, той, что на 18 километрах, и с той же позиции. Ничего сложного. Два дня ушло на оформление результатов стрельб, составление схем положения цели и разрывов, расчета поправок, отчета об израсходованных боеприпасах. Израсходовано было 14 снарядов — по три предварительных и четыре контрольных на каждую точку. При составлении отчетных документов мне пришлось представить и