Финансовый рычаг добра. Новые горизонты благотворительности и социального инвестирования - Лестер Саламон

По этой же причине мы решили немного скорректировать термин, который упоминался в большей части доступной литературы по данному предмету, чтобы отразить ставший во многих отношениях главным принцип деятельности новых секторов благотворительности, а именно привлечение частного инвестиционного капитала для достижения социальных и экологических целей. Этот термин – «преобразующие инвестиции». Он появился в ходе инициированных фондом Rockefeller Foundation в середине 2000-х гг. совещаний с целью побудить частные инвестиционные компании и частный инвестиционный капитал, которым он управлял, поддержать быстрорастущие социальные предприятия, возникающие как в развитых, так и в развивающихся странах мира. Существующие термины, такие как «социальные инвестиции», «программно ориентированные инвестиции», «инвестиции, обусловленные миссией организации» или «социально ответственные инвестиции», воспринимались как слишком расплывчатые, слишком тесно связанные с фондами и благотворительностью, слишком широкие или слишком обезличенные для того, чтобы привлечь практичных управляющих частным инвестиционным капиталом. Более того, было ощущение, что эти термины не способны пройти отбор в качестве четко определяемого «класса активов», вокруг которого можно было бы организовать новое направление инвестиционного бизнеса.

К чести создателей термина «преобразующие инвестиции», они предложили блестящее решение, соответствующее этой цели. Проблема была в том, что оно отвечало ей даже слишком хорошо ввиду той самой опасности, о которой предупреждалось в докладе института Monitor Institute от 2009 г.: базовая концепция оставалась «настолько слабой и расплывчатой», что становилась «практически бессмысленной». И хотя защитники этого термина постоянно подчеркивают, что под преобразующими инвестициями понимаются «инвестиции, чья цель – не только обеспечить финансовый результат, но и осуществить позитивные преобразования»{21}, термин сам по себе мало что говорит о том, какого рода «позитивные преобразования» предполагается осуществить, или о критериях признания наличия или отсутствия преобразований. Таким образом, косвенно упор делается на идею отдачи от инвестиций, а не на идею социальной или экологической пользы.

Недавно вышедшая книга двух лидеров в этой области не слишком прояснила ситуацию. Из нее можно узнать, что «все организации, как коммерческие, так и некоммерческие, создают ценность, состоящую из экономического, социального и экологического компонентов. И все инвесторы – рыночные, благотворительные или сочетающие то и другое – создают ценности всех трех типов»{22}. Авторы одной из недавних публикаций на эту тему идут еще дальше и определяют слово «преобразующие» в термине «преобразующие инвестиции» как «значимые изменения экономических, социальных, культурных, экологических и/или политических условий в силу определенных действий и изменения поведения частных лиц, сообществ и/или общества в целом»{23}.

Но если все организации и инвесторы осуществляют «позитивные преобразования» и если определение «преобразующие» в термине «преобразующие инвестиции» означает любые «значимые изменения» независимо от их направления или сути, то как мы сможем отличить «преобразующих» инвесторов от заурядных? Ответ, похоже, зависит от «намерений», в частности намерений получателей инвестиций, и от внимания, которое инвесторы уделяют «создаваемой смешанной стоимости», отраженной в отчетах о существенных преобразованиях{24}. Но «намерения» оценивать крайне сложно, и, как отмечается в докладе Monitor Institute от 2009 г. о преобразующих инвестициях, есть «основания скептически относиться» к системам измерения социального и экологического воздействия, поскольку «существующие финансовые рынки и стимулы подталкивают к спекуляциям на экологичности и размыванию стандартов… в то время как управляющие активами стремятся удовлетворить растущий интерес клиентов к преобразующим инвестициям, при этом не желая заниматься долгой и нелегкой работой по подтверждению позитивного воздействия инвестиций»{25}.

В этой области разработано уже столько наборов показателей для оценки преобразований, что ситуация начинает напоминать конкурс в начальной школе, где призы раздаются так, чтобы каждый ребенок ушел домой победителем. Неудивительно, что некоторые скептики заговорили о том, что термин «преобразующие инвестиции» стал обозначать некую «кашу»{26}, а другие настаивают на добавлении в него слова «местное сообщество», чтобы подчеркнуть, какие именно преобразования от инвестиций ожидаются{27}.

Чтобы избежать подобных обвинений в расплывчатости, наш подход в этой книге следует последней рекомендации. Опираясь на высказанную Багг-Левином и Эмерсоном мысль о том, что «преобразующие инвестиции с целью получения смешанной стоимости объединяют мощь бизнеса с целями благотворительности»{28}, мы предлагаем, чтобы термин, описывающий это явление, придавал одинаковый вес обеим частям уравнения. Поэтому используем определения «социально преобразующие инвестиции» и «экологически преобразующие инвестиции», или, для краткости, просто «социально преобразующие инвестиции», чтобы сделать акцент как на финансовые, так и на социальные или экологические результаты, которые эти инвестиции призваны обеспечить{29}.