Послание из прошлого. Зарница - Сергей Александрович Милушкин

— Идем, — оборвал его Шаров. — По ходу покажешь!

Позади, где-то на втором этаже больнице раздался топот ног.

— Медсестра откроет им дверь? — спросил Виктор.

— Нет, я ее запер, она не сможет выйти.

— Значит, будут ломать. Без инструментов это займет минут двадцать, — сказал Шаров.

— У дежурного санитара есть ключи, — ответил профессор. — Хотя на такой случай существует негласная инструкция тянуть время до упора, чтобы…

— … чтобы дать тебе скрыться, — закончил за него Шаров. — Знаю я эти ваши инструкции, у подпольных банкиров так же все устроено. Пока шеф делает ноги, охрана вставляет палки в колеса, названивает покровителям и обещает спустить всех собак на бойцов.

Они подошли к железной решетке, отделяющей больничный холл от дверей. На решетке был кодовый замок, профессор быстро набрал комбинацию и потянул за ручку, когда Виктор вдруг положил руку на толстые прутья и толкнул решетку назад. Отрезав путь к отступлению, звякнул электронный замок.

— Ты что⁈ — опешил Шаров. — Что ты делаешь, дурень? Сейчас начнутся маски-шоу и тогда у нас не будет ни единого шанса!

— Та дверь! Палата… где было написано «Прокопьев Владислав». Мы вернемся за ним. Без него я не уйду.

— Ты с ума сошел! — чуть ли не вскрикнул Шаров. — Раньше надо было думать!

Лена подошла к окошку и осторожно взглянула вниз. На ее лице появились красновато-синие отблески полицейских мигалок.

Виктор покачал головой.

— Когда — раньше?

Майор посмотрел на доктора, который выглядел абсолютно спокойно, будто бы это не ему грозил арест и последующее пожизненное заключение, если конечно, он вообще умудрится дожить до суда.

— Что скажешь? Можем мы забрать этого Прокопьева?

Инин слегка сощурился, будто бы страдал близорукостью, потер руки, сомкнутые стяжкой, и сказал:

— Руки освободи и скажу. Очень больно.

— Еще чего, — ухмыльнулся Шаров. — Ты и так скажешь. А не скажешь, я тебе зубы начну вырывать. По одному. Наверняка у тебя их полный комплект.

Инин спокойно выдохнул, в глазах его не было и намека на страх.

— Я никуда не спешу. Давай приступай.

Воцарилась гробовая тишина.

— Освободите его. Без Шершня я никуда не пойду.

За углом, в дальнем конце коридора раздались удары по перегородке.

Шаров думал секунду, потом чертыхнулся и достал нож. Одним движением он перерезал стяжку и плюнул себе под ноги.

— Говори, гаденыш.

Профессор потер руки, на которых виднелась красная полоса, потом спокойно сказал:

— Его там нет.

— Как⁈ — задохнулся от гнева Виктор. — Вы врете! Я видел имя на двери и даже диагноз!

Инин развел руками.

— Я знаю, что этот парень существует, но я ни разу его не видел. Каждый раз, когда я, казалось, вот-вот должен был найти его — особенно исходя из твоих, Витя, рассказов, он куда-то пропадал. Я приготовил ему палату и документы заранее — но… все тщетно. Я смог его выследить. Я даже не уверен, что он реально существует. Вполне возможно, что он плод твоего воображения.

— Как это — плод⁈ — не веря своим ушам чуть ли не выкрикнул Виктор. — Вы что, издеваетесь⁈

— Нет. Если ты поможешь, мы найдем его. Но я правда не знаю, как и где. Один раз мне показалось, что он следит за мной и я даже видел его около больницы, в беседке, когда проезжал мимо на машине. Остановился, но никого не нашел. Вот и все. А диагноз я заранее ему придумал, чтобы не было вопросов. Пока же в палате совершенно другой человек — с реальной шизофренией. Евгений Картавин, семьдесят второго года рождения. Можем пойти посмотреть, если не верите.

Шаров и Виктор переглянулись.

— Открывай, — сказал Виктор. — Потом разберёмся.

Доктор набрал код, и они быстро покинули экспериментальную лабораторию.

Небольшая лестница вниз, скрытая несколькими дверями, привела их на первый этаж.

— Во двор больницы полиция не заезжала, все машины стоят перед парадным входом. Но может случиться всякое, — сказал профессор. — У мусорных контейнеров припаркован темно-синий Фольксваген-транспортер. Бак полный. — Он протянул ключи Шарову. — Поведете вы, я так понимаю.

Майор кивнул.

— Ты угадал.

— Поедем левее подстанции через дополнительный выезд. Там есть охрана, но все проверенные, так что нас никто не остановит и вопросов не будет.

— Ты, похоже, все предусмотрел, — сжав зубы, процедил Шаров.

— Береженого бог бережет, — ответил Инин.

— Вас это вряд ли касается, — сказала Лена и взгляды мужчин устремились на нее.

Кажется, она наконец поверила, что находится на свободе. И хоть в глазах ее еще читалась усталость и неуверенность, страх вдруг куда-то исчез, и они горели твердым решительным огнем.

«Как тогда, на озере „Верхнее“ — вдруг подумал Виктор. — Точь-в-точь, как тогда…»

— Будем надеяться, что нас не ждут, — сказал Шаров, открывая дверь наружу.

Холодный воздух пахнул в лицо. Он осторожно осмотрелся, потом сделал знак группе.

— Чисто. Бежим! — Он толкнул вперед доктора и потрусил за ним к микроавтобусу.

Виктор автоматически взял Лену за руку, потянув ее за собой. Когда он понял это, то подумал, что сейчас она вырвет свою ладонь, но этого не произошло.

Наоборот, кажется, она была благодарна за помощь.

Быстро открыв двери, Шаров втолкнул кряхтящего доктора в салон, пропустил Лену и Виктора, потом влез сам.

Микроавтобус завелся вполоборота. Однозначно, за поддержанием его рабочего состояния тщательно следили. Приборная панель была начищена — нигде ни пылинки. В самом ее центре разместились три маленьких иконки каких-то святых.

Шаров ухмыльнулся, посмотрел в зеркало на разместившихся в салоне людей. Профессор присел на сидение, расположенное сразу за водительским креслом. Он вглядывался в темные очертания больницы, и Шаров как опытный следователь, под маской внешнего безразличия угадывал тщательно скрываемое беспокойство.

Виктор и Лена сидели на заднем ряду и выглядели скорее отрешенно, однако Шаров цепким взглядом уловил, что руки их соприкасаются и незаметно улыбнулся. В крови у него бурлило давно забытое ощущение адреналина. Предчувствие опасных приключений будоражило кровь. Но главное, он ощутил, что наконец в конце тоннеля, который был всегда темным и мрачным, появился свет. Точнее, светом эту маленькую, едва тлеющую искорку назвать было нельзя, но все же — это лучше, чем ничего.

Майор надавил педаль газа. Двигатель заурчал и микроавтобус выкатился на широкую площадку перед мусорными контейнерами, сделал полукруг и плавно понесся по