Выше звезд - Барбара Картленд

Платье было украшено драгоценными камнями, а лиф и корсаж обшиты гирляндами из полудрагоценных камней. По низу платья развевались воланы из шифона, который плавно обволакивал при движении ее тонкий стан.

Граф своим наметанным глазом сразу заметил, что подол немного длинноват, и велел белошвейке укоротить его, чтобы воланы едва касались пола, и прибавить еще оборочку из шифона.

Когда она трудилась над этой деталью, вошел секретарь с подносом, на котором лежали фамильные драгоценности Ардвиков; мать графа надевала их лишь в особо торжественных случаях. А хранились они в тщательно оберегаемом сейфе.

Граф взял с подноса ожерелье из двух рядов настоящих восточных жемчужин, в которых таился легкий розоватый отблеск. Семья Ардвиков с благоговением смотрела на это ожерелье, когда графиня надевала его.

Граф надел ожерелье на шейку Люпиты, и у нее невольно вырвался восторженный возглас. От волнения она прерывисто вздохнула…

На каждое ее запястье граф надел по широкому бриллиантовому браслету. Затем он выбрал великолепные бриллиантовые сережки, которые засияли как звездочки в ее ушах.

Люпита была неотразима — от ее собственной красоты, от костюма и украшений просто захватывало дух.

Элоиза частенько намекала, что страстно мечтает носить фамильные драгоценности Ардвиков. По граф не собирался давать их ей, пока они не будут официально обручены.

Главное достоинство этих драгоценностей заключалось в их уникальности. Граф дал себе слово, что никто не наденет украшений Ардвиков, кроме его законной любимой жены. Сейчас он отринул эту клятву.

Он был уверен, что сегодня Люпита затмит Элоизу, и это послужит ей уроком, который она никогда не забудет.

Граф сделан несколько шагов назад, чтобы взглянуть на девушку со стороны.

Люпита посмотрела на браслеты со священным трепетом.

— Я никогда не видела… ничего подобного…

Граф в предвкушении ее неслыханного успеха пока наслаждался восторгами миссис Филдинг и служанок. Они наперебой восклицали, как замечательно ее сиятельство выглядит в праздничном наряде.

Граф взглянул на каминные часы.

— Нам пора выезжать. Но сначала я хочу, чтобы ты показалась моей бабушке. Она ждет внизу специально, чтобы увидеть тебя перед отъездом.

— О, конечно! — Люпита не стала ждать графа, а сразу поспешила к бабушке.

Граф и миссис Филдинг довольно улыбнулись.

— Вы проделали прекрасную работу! — похвалил ее граф.

— Это было нетрудно, милорд: ее сиятельство — самая прекрасная юная леди из всех, кому мне довелось помогать одеваться. Она так мила, что одно удовольствие трудиться для нее, — ответила миссис Филдинг.

Граф пошел в гостиную за Люпитой.

Она крутилась перед бабушкой, показывая ей, как волнами колышутся оборки на платье. На ногах у нее были сандалии, также украшенные драгоценными камнями… Ей хотелось поскорее танцевать в этих сандалиях, хотя они были немного великоваты.

Графиня Дауджерская посмотрела на внука и величественно промолвила:

— Слава Богу, и ты отличаешься яркой внешностью — иначе я была бы крайне разочарована.

— Я уверен, бабушка, ты будешь гордиться нами обоими. Я хочу, чтобы ты поехала с нами.

— Я уже говорила хозяйке дома, что слишком стара для балов, — ответила графиня Дауджерская.

Граф решил, что она права. У нее был обед вчера вечером и второй завтрак с королевой в Букингемском дворце. Однако, целуя ее на прощание, он повторил:

— Очень жаль, что вы не едете с нами, бабушка, но мы завтра расскажем вам обо всем, что происходило на балу, подробно, не упустив ни одной детали.

— Я буду с нетерпением ждать. И да благословит вас обоих Бог! Бы совершенно восхитительны!

Граф, естественно, думал так же.

Когда Люпита посмотрелась в зеркало, она едва могла поверить, что блистательный образ, перед отражением которого она стояла, не был реинкарнацией Клеопатры.

Карету уже подали. Дворецкий набросил на плечи девушки накидку из русского соболя.

Лошади тронулись. Люпита вложила свою ручку в руку графа.

— Я так волнуюсь! Не могу отделаться от суеверия, будто в дороге случится какая-нибудь беда: то ли карета сломается, то ли еще что-нибудь помешает мне в последнюю минуту попасть на бал…

Она говорила тоном испуганного ребенка.

Граф понимал, что в том, как она вложила свою ручку в его руку, нет никакого кокетства — просто импульсивный жест, как если бы она пожала руку своего отца или брата.

— А теперь выслушай меня очень внимательно. Я расскажу тебе, что мы будем делать, когда приедем в дом Девонширов.

Граф умышленно ждал, пока большинство гостей из дома Мальборо прибудут на маскарад.

Его не удивило при входе в зал, что лишь небольшая группа именитых гостей поднималась по лестнице, поочередно приветствуя хозяев бала — герцога и герцогиню.

Когда граф и Люпита медленно поднимались по лестнице, музыканты в синей униформе уже настроили инструменты, и венгерский оркестр заиграл торжественный марш.

Церемониймейстер, одетый в костюм елизаветинских времен, попросил их назвать свои имена и поинтересовался, каких персонажей они будут изображать. Когда они добрались до верхней ступеньки, он громогласно объявил:

— Граф Ардвик и леди Люпита Ланг представляют благороднейших римского диктатора Гая Юлия Цезаря и царицу Египта Клеопатру.

Глаза герцогини Девонширской засияли.

— Я счастлива видеть вас, леди Люпита! Полагаю, вы знаете, что ваш отец был моим дорогим старым другом.

Люпита поклонилась.

— Благодарю вас… Я вам очень. очень признательна за то, что вы позволили мне появиться… на вашем великолепном балу.

Граф повел ее в бальный зал. Он был украшен орхидеями, пиниями, живописными экзотическими цветами и другими растениями, привезенными из Четворта, огромного загородного поместья в Дербишире, где находятся оранжереи.

Лакеи в ливреях восемнадцатого века разносили шампанское.

Не ожидая, что танцы начнутся скоро, граф направился с Люпитой в боковой коридор, а оттуда — в пустующую гостиную. Он решил, что и здесь, как в доме Мальборо, после обеда могло пройти еще по крайней мере полчаса.

Однако к ним быстро подошел лакей.

— Ее сиятельство просила передать вам, что можно пройти в танцевальный зал.

— Благодарю вас, — сказал граф.

Маскарад начался. Герцогиня Девонширская представляла гостям царицу Пальмиры Зиновию. Она восседала на паланкине, который несли на своих плечах шестеро медведей.

Герцог представлял императора Карла Пятого, но не собирался участвовать в театральном действе. Он был скромным, застенчивым человеком, любящим уединение. Обожал свою жену и позволял ей делать все, что она только пожелает.