Танкист Мордора - Павел Мочалов

– Иди к нам, Мшеза, – ласково сказала женщина, – ты же узнала нас.

– Я – Снежинка, – ответила кхандка, – маленькая Мшеза давно умерла. Я узнала вас, но вы в моем сердце, а не в проклятом Мордоре.

Морок тут же растаял белым туманом, который скрутился в вихрь, и Попов увидел чудовищного волка с оскаленной пастью. Шерсть топорщилась на загривке, с огромных клыков капала слюна, глаза горели. Зверь припал к земле и вдруг прыгнул прямо на Попова. Серега отшатнулся, спотыкаясь о камень, но помогла крепкая рука Снежинки.

– Не бойтесь, господин, никого же нет.

Капитан Мордора приоткрыл глаз – чудовище исчезло. Исчез и белесый туман между камнями. Издалека донеслось испуганное блеяние овец и торжествующий жуткий вой.

– Все, этой ночью больше не появятся, – от повозки подошел Гудрон, – еле успокоил твою воспитанницу. Все руки искусала. Пришлось «точку сна» искать.

– Ага, спасатель ты наш, – поддела урука Снежинка, – девчонку молоденькую от души потискал, а нам теперь жалуется. Твою шкуру ножом не сразу пробьешь, не то что ее зубками.

– Да ты что, – удивился орк, – я же только по делу. И мелковата она для меня. Вот ты – другое дело.

Гудрон попытался приобнять кхандку, но та ловко вывернулась из могучих лап:

– Конечно другое. Видела, как ты мне ловко булыжником залепил. Точно в лоб.

– Дак это же, – растерялся урук, – это же морок был. А вы чего из повозки вылезли? Сказал же – там сидеть, не высовываться.

– Женщина очень страшно кричала. Арета не выдержала. А я уже за ней. И не зря.

– Ну, извини, – потупился Гудрон, – я не думал, что бросок камня в призрак для тебя так важен.

Снежинка ткнула орка кулаком в плечо:

– Ладно, прощаю. Зато я своих родителей увидела. Я ведь их не помню. Маленькая была, а потом столько всего произошло. А они мне их показали молодыми, красивыми. Я их теперь такими и запомню.

Кхандка вытерла глаза и еще раз залепила Гудрону в плечо так, что орк покачнулся:

– Расслабься, клыкастый. Как я понимаю, вечер воспоминаний закончен? Можно идти спать?

* * *

Гудрон ошибся. Стражи вернулись под утро, и ночь все-таки не обошлась без потерь. На противоположной стороне лагеря мороку удалось обмануть пожилого обозника. У харадримов же призрачная стая волков так сумела напугать лошадей, что табун рванулся за пределы каменного круга, смяв коноводов. Бездыханного обозника утром нашли всего в десятке шагов от камней, а обезумевших лошадей Стражи загнали далеко в степь, поэтому в путь тронулись поздно. Хмурый невыспавшийся Агыр пообещал посчитать убытки позже.

– Зря тут стояли, слишком плохое место.

– А тебя предупреждали, – отмахнулся урук, – следить надо было за лошадками. Эй, Тарион, какой урон закладывает канцелярия Наместника на такой длинный переход?

– Пять процентов от скотины, два процента от живой силы и один процент перевозимого груза, – хмуро откликнулся чиновник, ежась от утреннего холодка.

– Вот видишь? Посчитай на досуге.

Агыр недоуменно переводил взгляд с орка на Тариона, беззвучно шевеля губами, и наконец сплюнул в траву:

– Какой такой процент-шмацент? Как посчитать? Мне Наместник пять десятков лошадей дал, а собрать утром смогли только четыре.

– Это много. Двадцать процентов, – немедленно вмешался Тарион, – готовьте оправдания. Канцелярия Повелителя их с интересом выслушает.

– Не пугай, – Гудрон запрыгнул в седло, – а ты не бойся. Спишешь на время десяток своих, перед Канцелярией отчитаешься. А потом в той же Канцелярии, только в другом отделе, заявишь, что тебе лошадей не хватает. Еще и лишних дадут.

– Легко отделаться хотите, – прошипел Тарион, – про меня забыли.

Урук засмеялся:

– А ты промолчишь. Промолчишь же, Тарион? Война – это война, столько смертей, иногда таких дурацких…

– Вот из-за таких, как вы… – начал было гневную тираду чиновник, но наткнулся на жесткий взгляд орка и закончил уже без пафоса, – делайте, что хотите, лишь бы количество сошлось.

Обоз вытягивался из котловины на дорогу. Серега снова поехал с Гудроном впереди. Слева, на тридцатиметровой высоте, проплывала башня Стражей, постепенно поворачиваясь каменными боками. В солнечном свете она утратила зловещий багровый оттенок и казалась совершенно обычной. Попов тронул урука за рукав куртки:

– А как днем Стену охраняют? Если заранее лестницы подготовить, можно ведь и перемахнуть?

– Стражи и охраняют, только немного по-другому. Ночью они атакуют все, что крупнее полевки, а днем – только врагов Повелителя. Стражи и сейчас вокруг нас крутятся, но не трогают.

– Не понял, – помотал головой Серега, – а почему так ночью нельзя делать? И как они отличают именно врагов? Система «свой – чужой» мордорской разработки?

Гудрон поднял обе лапы вверх:

– Спросите Повелителя при случае. А я в этих магических теориях не силен, но на практике в способностях Стражей убедился. Помните, я вам про разведку в Зеленолесье рассказывал? Вы из-за инженера не дослушали, а мы тогда спаслись только под Стеной. Эльфы так добить хотели, что осторожность потеряли. А может молодые были, неопытные. Или вот так же понадеялись, что белый день. Короче, увлеклись.

– И что вышло?

– А кто его знает? Мы только результат видели. Первый даже понять не успел, что произошло. Лежит себе на травке, руки в стороны раскинул. Глаза открыты, шлем в сторону откатился, на теле ни царапины. Второй что-то почувствовал. Лук успел вытащить и стрелу наложить, но в кого стрелять-то? А может, эльфы Стражей видят, кто его знает? Но этот все равно выстрелить не успел. Как прижался спиной к валуну, так и остался сидеть. И тоже ни ран, ни крови. Только слезы две дорожки по щекам проложили. Они же долго за нами шли, лица пылью припудрило, поэтому и видно, что плакал. Может, больно было, может, жизнь свою бесконечную пожалел.

Урук привычным жестом потер бритую макушку:

– Я вот этого не пойму, господин. Люди и орки смертны, и, что бы я ни делал, я все равно умру. Ну, стану камнем, вы помните, я рассказывал. Поэтому орки бесстрашны в бою. Люди тоже бьются здорово, например те же южане или даже харадримы, я уж не говорю о кхандцах. Но эльфы? Они же не просто не умирают, они не стареют! Можно прожить сто, двести, тысячу лет! Живут и здравствуют эльфы, которые видели, как валары бились с самим Мелькором! И вот, обладая этим даром, непонятно за что полученным, они идут в бой! Они бьются, и бьются отчаянно! Я этого не понимаю, господин. Спрашивал об этом пленных, но они не могут или не хотят объяснять. А очень хочется узнать ответ прежде, чем эльфийская стрела вышибет мне мозги.

Попов пожал плечами:

– Я уж точно не смогу объяснить, Гудрон-батыр. Будь у меня бесконечная жизнь, я постарался бы ее сохранить, без вопросов. А где вы их похоронили?