Победитель получает все - Дженнифер Доусон

– Я не верю тебе.

Она нервно сглотнула:

– Как хочешь, твое право.

– Ты любишь меня?

Этот вопрос оказался труднее, чем предыдущий. Уклончивый ответ тут никак не мог пройти. Слезы навернулись на ее глаза и медленно заскользили по щекам. И тут Сесили произнесла самую большую ложь в своей жизни:

– Нет.

– Лгунишка.

Он поцеловал ее. Его губы приникли к ее рту с отчаянной жадностью. Сесили попыталась остановить его, но тщетно, ее тело невольно с не меньшей жадностью откликнулось на поцелуй.

Ее губы буквально прилипли к его губам.

Шейн пригнулся, намеренно удлиняя поцелуй.

Их языки коснулись друг друга.

Они целовались так, как, вероятно, целуются на небесах. Слезы горечи, стекавшие по щекам Сесили, вдруг стали сладкими – не от тепла ли его горячих губ?

Он обнял ее покрепче и привлек к себе, так придвигает к себе любимое блюдо, жадно желая его отведать, настоящий гурман. Застонав, она сама как можно плотнее прильнула к нему.

Она не могла больше без него.

Она хотела его.

Потянув за прядь ее волос, Шейн откинул назад ее голову.

– Не лги мне, Сесили. Скажи лучше правду.

На Сесили словно вылили ведро холодной воды. Она отодвинулась и отступила на шаг назад. Он не удерживал ее. Он убрал руки, и вместе с ними ушло их тепло, опять в этом мире стало холодно и одиноко. Шейн нахмурился, черты его лица погрубели, стали жестче. Сесили как можно быстрее снова надела на себя маску Снежной Королевы, и пронзительный, жесткий взгляд Шейна отскочил от нее, как мяч от стенки. Ей не надо было больше лгать. Теперь она была готова сказать правду, и она ее сказала:

– Я выхожу замуж за Майлза Флетчера.

Она вся собралась, готовясь к злобно-сердитой вспышке, но Шейн не стал изливать на нее свой гнев.

Вместо этого он, так же как и она, отступил на шаг назад и облил ее нескрываемым презрением:

– Прекрасно. Не буду тебе мешать.

Острая боль пронзила Сесили, ее сердце было разбито, она поняла, что означают его слова. Но хуже всего было то, что она сама разорвала нити, связывавшие их обоих. Она перешла за черту, разделявшую их, отрезав путь к примирению.

– Вот и хорошо, – кивнула она.

Шейн тоже кивнул. Их кивки до смешного напоминали тот момент, когда обе стороны, заключившие контракт, выражают согласие.

– В таком случае давай договоримся, – произнес Шейн. – Теперь будем держаться друг от друга на расстоянии. До дня свадьбы уже недолго.

Сесили расправила плечи и выпрямилась. Ее слезы высохли. Ну что ж, то, что должно было случиться, случилось. Они расстаются. Навсегда.

– Согласна.

Губы Шейна искривились в сардонической усмешке.

– После свадьбы станет легче. Мы будем видеться только по праздникам. Очень скоро все забудется, как будто ничего и не было.

Итак, все кончено. Сесили захотелось уйти к себе, и как можно скорее – чтобы вволю выплакаться в одиночестве.

– Спокойной ночи, Шейн.

Сесили пошла прочь. Заглушив голос сердца, отбросив все надежды на будущее, которые казались такими близкими и легко осуществимыми еще совсем недавно – прошлой ночью. Призвав на помощь всю свою выдержку, натренированную годами, она вошла в дом, прошла через холл, кухню и через задний вход вышла во двор.

Очутившись на воздухе, она машинально свернула к реке, затем, повинуясь безотчетному порыву, направилась к дому Грейси. Почему туда шла, Сесили не знала, может быть потому, что оставаться сейчас наедине со своим горем для нее было просто невыносимо. Ее губы дрожали, когда она постучалась в дом Грейси.

Двери открыл Сэм. Сразу поняв по лицу Сесили, что случилось что-то серьезное, он отступил, приглашая ее зайти:

– Я сейчас позову сестру.

Не прошло и полминуты, как на кухню влетела сама Грейси.

Едва увидев ее, Сесили безудержно и отчаянно разрыдалась.

Шейну требовалось срочно выпить, и желательно что-нибудь покрепче. Он искал забвения или отупения. Стереть из памяти все, что было. Его руки вцепились в поручни крыльца. Черт, но почему она так поступает?

Она же любит его, он ясно видел это. Так в чем же дело?

Понять что-либо было невозможно. Как он полагал, в этом не было особой необходимости. Судя по уверенности, светившейся в ее глазах, она уже все решила. Дверь вдруг приотворилась, Шейна охватила бурная радость – неужели Сесили вернулась? – но тут он узнал Митча, и вспыхнувшая на миг надежда сразу потухла.

Митч молча подал ему бутылку с виски и присел на качели. Открыв бутылку, Шейн забросил пробку от виски далеко в кусты и сделал жадный большой глоток. Виски обожгло горло, затем желудок. Прислонившись к столбу. Шейн уставился на двор, залитый лунный светом.

Как ни странно, вид двора заставил его вспомнить о сестре. Подобранные с любовью и красиво объединенные в одну композицию цветы и деревья, выдавали Мадди с головой, молчаливо говоря о ее заботе и внимании.

Ну что ж, хоть она будет счастлива. Для свадьбы все готово.

Все-таки не всегда с именем Райли связано одно лишь плохое, бывает и хорошее. Он был благодарен этой семье за такой прекрасный загородный дом.

Митч шумно вздохнул, видимо, желая привлечь к себе внимание.

– Посмотришь и задумаешься, как ни меняй все вокруг, а все равно почти ничего не меняется.

Шейн отхлебнул еще глоток:

– Что за галиматья?

Митч осклабился:

– В прошлом году в это же время мы так же пили виски, но ситуация была диаметрально противоположной.

Шейн хмыкнул и рассмеялся, мысленно возвращаясь к прошлогоднему разговору с Митчем о его отношениях с Мадди. Как давно же это было, просто невероятно!

– Тот прошлогодний разговор мне нравился больше.

Митч комично передернул плечами:

– Честно говоря, никак не ожидал, что подобная ситуация возникнет через год.

Шейн промолчал и сделал внушительный глоток. Виски уже возбужденно бежало по его жилам и шумело в его голове:

– Да, гм, я тоже.

– И что ты намерен делать?

– Ничего. Да и что я могу?! Она твердит, как попугай: я выхожу замуж за Майлза Флетчера. Черт его знает, как тут быть!

– Да, Сесили всегда была чертовски упряма. Какая-то совершенно глупейшая ситуация. Я не думал, что она способна на такое, тем не менее, она по уши влюблена в тебя. – Митч забавно сгримасничал. – Это так очевидно. Но поверь мне, я изо всех сил не подавал вида, что замечаю.