Мама, я демона люблю! - Даха Тараторина

— Ты предал, её, обманул. Из-за тебя она мучается в это самое мгновенье… И всё равно смотрит так, как когда-то смотрела моя жрица! Почему ты достоин этой любви? Почему ты — да, а я — нет?! — он перемежал крики затрещинами, хлестал хвостом и оставлял глубокие порезы шипами на крыльях.

— Нет! Ты же обещал! — что толку вопить? Тёмный не услышит ни единого слова, а через считанные секунды мой крик оборвут костлявые чудовища.

Но он, кажется, услышал. Остановился, вгляделся в темноту, там, где стояла я, словно прекрасно видел сквозь Завесу.

— Наверное, ты считаешь, что нельзя нарушать обещания, да, сладкая? — он смачно хрустнул шеей и показал крылья во всём великолепии, одновременно закрываясь от удара напавшего сзади Рока. — Но я не стану держать слово перед той, что пришла от её лица. — Тёмный задрал голову и прокричал в безответное, пышущее пламенем небо. И рёв этот, полный отчаяния, стал рёвом раненого зверя. — Ты первой солгала мне, Лунная жрица! И теперь убью всех, кого посчитаю нужным, — закончил он, переводя взгляд на Рока.

— Это дело тяжёлое, — сочувственно причмокнул Рок. — С твоим характером придётся вообще всех порешать, иначе комплексы не победить…

— Значит, я убью всех! — не понял сарказма властититель.

Они сошлись. Младший демон второго порядка, вооружённый чувством юмора, безграничным эго и привлекательной задницей. И Первый Тёмный, хозяин Подземья, сильнейший демон из ныне живущих.

Я, не глядя, отбрыкнулась от уродца, попытавшегося вгрызться в пятку, и прильнула к Завесе. Не для того меня мама растила… ой, не для того я собой жертвовала, чтобы этого поганца прибили сразу же после спасения. Вперёд, Рок! Повесели свою женщину, пока она ещё способна веселиться!

— Давай! — я торжествующе завопила, когда он удачно пропустил первую атаку над головой и задел противника под колено украшенным цепями остроносым ботинком. О, так вот для чего служит эта обувь! Нет, ну, если так подумать, то вполне функционально. Я бы и себе похожие завела.

А вот кричала я зря. Пленники Завесы двигались медленно, мешая друг другу. В смраде смерти они не сразу учуяли живого человека. А вот громкий звук привлёк их сходу. Десятки, сотни оголодавших тварей и одна-единственная сладкая ведьма.

Мамочки!

Демоны не бежали, не прыгали — парили над раскалённой землёй, едва касаясь её, чтобы снова сменить траекторию и запутать врага обманным движением. Я видела драки мальчишек. Они бездумно выкидывали вперёд кулаки, подчас больше жмурясь, чем наблюдая за оппонентом. Исчадья сражались не так. Танцевали, кружили, и танец этот звался смертью.

Безоружные, они пускали в ход крылья и зубы, оставляющие глубокие бардовые полосы. Рок качался от усталости, выпитый, истерзанный монстрами Завесы. Куда медленнее, чем здоровый сытый Тёмный, он, как на пружине, взлетал ввысь, переворачивался, закрываясь тонкими крыльями от шипов, перебирал в воздухе ногами, якобы пытаясь удержать равновесие, и бил оттуда, откуда и не ждал неприятель. Слабый, исхудавший, Рок выглядел беззащитным аристократом рядом с широкоплечим высоким Тёмным. Тонкие запястья грозили треснуть, как фарфоровые, каждый раз, как он наносил удар.

Но разве может простой демон тягаться с властителем Подземья? С тем, один вид, один запах которого заставляет бледных тварей прятаться подальше? Тех самых, что, гонимые голодом и жадностью рвались ко мне, царапали, хватали и тянули за собой. А я старалась прилипнуть к туманной границе, лишь бы убедиться, что Рок сумел спастись.

— Ты слаб, младший демон, — Тёмный не закрывался, лениво уворачиваясь лишь для того, чтобы противник, по-кошачьи приземляясь, шатался всё сильнее, обжигался больнее, двигался медленнее. Изнурял, играл с ним, наслаждаясь зрелищем и позволяя напоследок полюбоваться той, что стояла совсем близко, но ничем не могла помочь.

— А ты козёл, — мой демон вытер предплечьем выступивший на лбу пот, откинул назад спутавшиеся волосы и добавил: — Разнорогий.

Хотелось засмеяться: фамильяр тоже не оставил без внимания позорную особенность Тёмного. Но для смеха нужны силы. А осталось их совсем немного и только на что-то одно: либо вопить, отбиваясь от монстров за спиной, либо делать вид, что всё это кошмар, а реальность там, где сражаются два мужчины, один из которых обязательно должен выжить. И, если он не окажется достаточно расторопен и сообразителен, чтобы задать стрекача, я оторву ему уши. А потом засушу и повешу на стену в назидание. Не знаю, как, но сделаю. И эта мысль оказалась куда ярче, чем всякие мечты о счастливой старости, внуках и будущем, которое я дарю Року в обмен на собственную жизнь.

— Спасайся, придурок! — мама не одобрила бы ругань. Мама нацелилась бы на мои уши, чтобы добавить их в коллекцию к демонским.

Он сражался. Не дрался, как обиженный подросток или ревнивый парнишка, не суетился, как захмелевший мужик, защищающий от прохожих тощий кошель. Демон сражался и это было прекрасно.

Когда Тёмному надоело шутить, стало ясно, что у фамильяра нет ни единого шанса. Кот льва, мальчишка с деревянным мечом старого опытного воина победили бы скорее. Первый Тёмный не собирался драться честно: он наигрался.

Властитель Подземья сомкнул ладони, опустил голову и… улыбнулся.

— Признаёшь поражение? — Рок незаметно огляделся в поисках хоть какого-то оружия, но не обнаружил ничего. Как бы ему пригодилась ведьма!

— Аплодирую твоей наглости, — когда он развёл руки, между ними сиял сгусток пламени, словно вырезанный из горящего неба. — Твоё упрямство заслужило тебе достойную смерть.

Рок не преминул изящно раскланяться:

— Считай это моей сверхспособностью.

— Моя получше, — Тёмный обнажил меч целиком. Огромный, наверняка безумно тяжёлый. Клинок, который не сумел бы удержать ни один смертный.

Кажется, я отсюда услышала, как фамильяр нервно сглотнул слюну:

— Уделал, — признал он. — Игрушки у тебя что надо, — показал зубы, согнул колени. — Но любая женщина тебе скажет, что главное не размер, а умение пользоваться.

И сиганул на острие меча, явно пытаясь самоубиться мне назло.

Чтобы финал получился достаточно трагичным, в это самое мгновение, кто-то прыгнул мне на спину, завалил назад. Мягкая чёрная перина окутала, всколыхнулась дымными кольцами, застилая остатки света, что падал с той стороны Завесы.

Вот и всё, Триста. Нужно было слушать маму и не связываться с мужчинами. Вообще никогда.

Горло пронзила резь. Другая, в плече, вторила ей. Кожу делили на лоскутки: тысячи невидимых бледных пиявок присасывались, впивались тупыми зубами и ногтями, надеясь отхватить кусок и скрыться, пока не попали под раздачу…

И только темнота успокаивала, гладила по щекам, усыпляла и пела тишиной.

Не бойся. Тьма — не страшная. Тьма — это покой. Ты заслужила его, милая.

Вспышка полоснула сверху вниз, разрезая мрак. Бледные голодные существа бросились в стороны, пытаясь укрыться в тени, завизжали. Бесчеловечно, высоко, тонко. Кажется, сам воздух кричал, грозя разрушить, порвать в клочья все заслоны на пути.