Сказания Меекханского пограничья. Восток – Запад - Роберт М. Вегнер

– Что? Hte? – спросили они одновременно.

– Вы, сеехийки, давно уж имеете соответствующую репутацию. Она должна попросить о яде. Иначе через пару месяцев я могу получить в спину отравленную стрелку. Я знаю законы сеехийской родовой мести. Не хочу в это играть. – Он вскинул ладонь, не давая молодой ответить. – И она должна мне сказать, где находится копия Меча.

Девушка открыла рот, у Альтсина засвербело между лопатками.

– Стоять! – крикнул он, держа бутылочку на вытянутой руке двумя пальцами. – Если почувствую, что ты призываешь Силу, отпущу ее.

Вся троица замерла в неподвижности. Он начал мысленно считать. Один, два, три…

Прикованная к Мечу сеехийка внезапно фыркнула коротким смешком. Он едва не выпустил бутылочку.

– Я же говорила: лед. Хоть весь мир пропадай, а ты даже не моргнешь. Aufaran’dl bourandeq ourol, Aonel.

Дочь ее сжалась, скривилась от страдания.

– Neo, – шепнула она.

– Aufararidl dihm equriel. A’n terllowoann fooq’t bell.

– Naalee feequrell…

– Daag! Aufararidl!

– Ты слишком упряма, Аонэль, – проворчала старшая женщина. – Совсем как я.

Девушка расплакалась:

– А’н, не х’тела. Думала, что мы украли этот qureental Меч. Что обменяем его на Naalee. Я потеряла двоих alrand’ll, чтобы его добыть. И зачем? Чтобы этот arrdu’ns стал твоим aqurdellym’s? Neo! A’n temdl qu aqurdellymserdl!

Старшая осталась неумолима:

– Попроси его или уходи.

– Elldanwee…

– Хватит! У меня нет на это времени. Проси его!

Аонель наконец уступила. Броня задиристости и отваги сошла, открывая мягкое нутро. Молодая, отчаявшаяся девушка, которая должна просить кого-то, чтобы он отравил ее мать. Альтсин глядел на две слезинки, стекающие по ее щекам, и… не чувствовал ничего. Лед все еще держал его в объятиях, и он был этому чрезвычайно благодарен.

– Тфоя… – Она запнулась, не глядя ему в глаза. – Тфоя рука feen’dd дв’рь в Дом Сна dee elldanwee?

– Да. Моя рука отворит эту дверь. – Он подал ей бутылочку. – Пусть тропа ее будет широка.

Отступил. В этот миг его роль завершилась. Почти.

Смотрел, как девушка подходит к матери, обнимает ее, хочет прижать к себе. Видел, как руки старшей напрягаются в цепях в тщетной попытке ответных объятий. Обе что-то судорожно шептали друг дружке, быстро, сдавленным голосом, обмениваясь словами на языке, которого он не знал. Аонель дотрагивалась пальцами до лица матери, водила по нему, словно пытаясь читать и запоминать карту боли, выписанную морщинами впалых щек и шрамами на голове. Не знал, плачет ли девушка, – ему не было до этого дела. Альтсин повернулся к стене, ощущая внезапную усталость. Вены все еще наполняла ледяная ярость, он явственно видел все подробности: черные камни стен, раствор между ними, свою тень, отбрасываемую огнем факела. Шепот за спиною стих, и он принялся неторопливо считать.

Прежде чем он дошел до тридцати, услышал приглушенный всхлип.

Младшая из женщин плакала, обняв старшую:

– Neo gre’nnet elldanwee… neo…

Подошел к ней, вынул бутылочку из ее пальцев.

– У нас нет времени на бабские слезы, – прорычал он. – Жрецы могут вернуться в любой момент.

Он оторвал ее от матери и грубо подтолкнул в сторону выхода.

– Обожди меня там.

Девушка изменилась во мгновение ока, лицо ее исказилось бешенством, и она зашипела нечто, что могло быть лишь проклятием. Потянулась к поясу.

– Vent’h, – сказала старшая. – Ступай, Аонель, обожди за дверью.

– Cenn…

– Иди! Он прав, у нас немного времени.

Девушка словно сжалась, опустила голову, затряслась. Вор глядел, как она идет в сторону двери и исчезает во тьме.

– Так сколько нужно, двенадцать капель?

Сам удивился спокойствию в своем голосе.

– Да, – прикованная женщина подняла голову. – Двенадцать.

После четвертой она сомкнула губы.

– Твоя рука… – прошептала она, – если ты ранил ее о клинок, то ни один целитель тебе не поможет. Раны, нанесенные этим оружием, не заживают.

– Посмотрим, – пробормотал он.

Она же повернула к нему лицо:

– Ты знаешь, что давно мог бы уйти из этого подвала. Милосердие… сочувствие… несмотря на лед. – Она улыбнулась почти жалобно. – Моя дочь не настолько сильна, как она думает, то, что ты снял с ее плеч, сломило бы ее, будто сухую тростинку… Я должна тебя поблагодарить… если бы кто сказал мне…

Альтсин легонько прикоснулся пальцем к ее губам:

– Я знавал кое-кого, кто говаривал, что бабам лишь смерть может закрыть рот, – прошептал он.

Она коротко рассмеялась:

– Ты прав. – На миг она выглядела так, словно пыталась на чем-то сосредоточиться. – Ваши алхимики – мастера в своем искусстве… похоже, я узнаю кое-какие составляющие: двенадцати капель может оказаться и многовато.

Открыла рот.

– …пять, шесть, семь… – считал он падающие капли, концентрируясь на каждой, чтобы только не смотреть ей в лицо: – …Одиннадцать, двенадцать. Хватит.

– Так, теперь все закончится быстро. Твоя рука…

– Это моя проблема.

– Рукоять Денготаага. Она передает силу исцеления тому, кто ее удерживает. Только она может тебя вылечить. Это такой, – она пошатнулась, – прощальный подарок от сеехийской ведьмы. И еще… когда я уйду, оковы разомкнутся, жрецы это почувствуют… и придут, чтобы забрать тело… у вас будет мало времени…

Ее дернуло, выгнуло так, что затрещал хребет.

– Уходи отсюда… – выдавила она сквозь стиснутые зубы. – Не смотри…

Он отвернулся и покинул зал. Ощутил первую дрожь: лед начал выходить наружу, а значит, эта броня вскоре перестанет его охранять. Альтсин знал, что вид распятой на рукояти Меча женщины, умирающей от яда, который ей дал он сам, станет преследовать его до конца жизни. Ощерился во тьму. Получается, было необходимо решить еще одну проблему.

* * *

Он нашел ее в углу под дверью в фальшивую сокровищницу. Скорченная, дрожащая фигура, прислоненная к железной плите. Взглянул на полуотодвинутый засов.

– Она хотела уйти одна и не просила, чтобы ты ей сопутствовала.

Ему не было нужды добавлять: «Как и я сам».

Она окинула его пустым взглядом.

– Нам нужно идти, девушка. – Лед начал таять, и Альтсин поймал себя на том, что до боли сжимает челюсти. – Нам надо уйти отсюда и подождать в главном зале.