Ассегай - Уилбур Смит

Ишмаэль явился на зов в своей лучшей красной феске с черной кисточкой и ослепительно белой, свежеотутюженной канзе.

— Доброе утро, мемсагиб, — сказал он по-французски. — Да будет ваш день наполнен ароматом роз и сладчайших фруктов. Таких, как эти.

С этими словами Ишмаэль поставил на стол блюдо с нарезанными манго, бананами и папайей.

— Merci beaucoup.[8]Где ты научился так хорошо говорить по-французски?

— Я, мемсагиб, много лет работал у консула в Момбасе, — расцвел от похвалы Ишмаэль.

— Ступай прочь, лукавец, — вмешался фон Мирбах. — У меня кофе остыл, приготовь свежий. — Оставшись наедине с Евой, граф моментально посерьезнел и незамедлительно перешел к делу: — Ну что ж, от Кортни я избавился. Отправил на поиски льва. Думаю, скоро он не вернется. Парень вроде открытый и простодушный, но я ему не доверяю. Уж слишком, на мой вкус, умен. Я лишь вчера увидел его в военной форме и понял, что он, наверное, еще числится резервистом. А еще узнал, что бригадный генерал Пенрод Баллантайн приходится ему дядей. Так что связь с армией у него крепкая. Это нужно иметь в виду на будущее.

— Конечно, Отто.

Она опустилась на соседний стул и пододвинула блюдо с фруктами.

— Вчера из Берлина пришла телеграмма. Моя встреча с фон Леттовым назначена на семнадцатое, — продолжал Мирбах. — Лететь до Аруши долго, но я не могу позволить себе длительного отсутствия. Здесь за нами наблюдают. Возьми с собой кое-что из своих лучших нарядов. Я так хочу.

— А нужно ли мне лететь с тобой? Там будут одни только мужчины. Разговоры о делах — это так скучно. Я бы хотела остаться, сделать несколько набросков.

Ева подцепила вилкой кусочек спелого манго.

Отсутствие интереса к его делам, безразличие к тому, чем он занимается, было игрой, и эта игра давалась Еве легко. За долгое время общения с графом она довела до совершенства выбранный образ. Такая тактика приносила куда больше пользы, чем если бы она пыталась выудить у него какую-то информацию. Вот и теперь терпение и выдержка были щедро вознаграждены. Впервые после того, как они покинули Вискирхе, граф упомянул имя фон Леттова. Ева знала, что именно ради встречи с ним и предпринималась африканская экспедиция.

— Конечно, нужно, Liebling.[9]Мне нужно, чтобы ты всегда была рядом.

— А кто еще там будет, кроме Леттова? Может быть, кто-то из женщин?

— Сомневаюсь. Леттов — холостяк. Не исключено присутствие губернатора Шнее, но, насколько мне известно, эти двое не ладят между собой, так что светских развлечений ожидать не стоит. Главной персоной будет южноафриканец, бур, Коос Деларей. Ради него все и затевалось.

— Не знаю, может, я и вправду глупая, как ты часто говоришь, только не легче ли было бы пригласить этого бура в Берлин или встретиться с ним в Кейптауне, куда мог бы зайти наш океанский лайнер, например «Адмирал»?

— В Южной Африке Деларей знаменитость, один из тех, кто дрался с англичанами до последнего. Он и после перемирия не скрывает своих антибританских настроений. Любой наш контакт с ним вызвал бы тревогу в Лондоне. Вот почему решено было встретиться с ним за пределами его страны. Десять дней назад Деларея подобрала у южноафриканского побережья наша подводная лодка. Она доставила его в Дар-эс-Салам. Домой его вернут тем же маршрутом.

— А ты тем временем охотишься в соседней стране. И о вашей встрече никто не догадается. Да вы, как я понимаю, настоящие конспираторы.

— Рад, что ты столь высокого обо мне мнения, — усмехнулся граф.

— Наверно, для тебя это дело крайне важно, если ты занимаешься им даже в ущерб охоте.

— Ты права. Очень важно.

Дальше идти опасно, предупредил внутренний голос, и Ева вздохнула.

— Для кого важно, а для кого скучно. Если я полечу с тобой, ты сделаешь мне подарок по возвращении в Германию?

Она капризно надула губки и похлопала густыми длинными ресницами. Такое поведение больше соответствовало характеру той, кого она играла. Пусть думает, что ничего другого ей и не надо. За то время, что они были вместе, Ева научилась справляться с самыми разными ситуациями, выработав для каждой определенную, соответствующую его ожиданиям модель поведения. Она прекрасно понимала, для чего нужна графу. Он не искал в ней верной спутницы, подруги, способной дать интеллектуальный импульс, — для этого существовали другие. Ева была нужна ему как украшение, покладистая и непритязательная красотка, умеющая пробуждать, а потом и умело удовлетворять его животные потребности. Она была нужна как некое ценное достояние, вызывающее зависть и восхищение у мужчин и женщин, поднимающее его собственную значимость, подкрепляющее общественный статус. Ева прекрасно понимала, что как только надоест графу, он избавится от нее без малейших колебаний, как от неудобной пары обуви. Понимала она и то, что сотни других красавиц с радостью займут ее место. Продержаться так долго ей удавалось только благодаря навыкам куртизанки.

— Самый лучший, — с готовностью пообещал Отто.

— А можно, я возьму то платье от Жана Пату, которое ты купил мне в Риме? Интересно, что о нем подумает генерал фон Леттов-Форбек?

— После одного лишь взгляда на тебя в этом платье у него заведутся мысли, за которые в любом приличном обществе человека отправляют за решетку, — усмехнулся граф и, повысив голос, крикнул: — Ишмаэль!

Ждать не пришлось — слуга появился незамедлительно.

— Пошли кого-нибудь за бваной Хенни, — распорядился Мирбах. — Пусть сейчас же идет сюда.

Спустя несколько минут Хенни Дюран заглянул в палатку. На прокаленном солнцем, загрубевшем лице застыло растерянное выражение, перепачканные машинным маслом пальцы мяли шляпу.

— Проходи, Хенни. Не стой у порога. — Граф дружелюбно улыбнулся и взглянул на Еву. — Извини нас, Liebling. Хенни не знает немецкого, так что мы будем разговаривать на английском.

— О, обо мне не беспокойтесь. У меня есть определитель птиц, есть бинокль, так что я найду, чем заняться.

Ева поднялась и направилась к выходу, не забыв по пути поцеловать графа в щеку, а через минуту уже устроилась неподалеку от кормушки, к которой постоянно слетались самые разные птицы: огненные вьюрки, волнистые астрильды, красноклювые ткачи и канарейки. И кормушку, и ванночку с водой специально для нее соорудил Леон.

И хотя голоса оставшихся в палатке мужчин были хорошо слышны, она не обращала на них ни малейшего внимания, целиком сосредоточившись на том, чтобы перенести на страницы альбома удивительные формы и волшебные цвета голосистых созданий.

Едва Ева вышла, как граф полностью переключился на Хенни.

— Насколько хорошо ты знаешь Арушу и окрестности?