Комната воды - Кристофер Фаулер

– И обязательно носить такую ужасную кепку? – поинтересовался Брайант. – Она предназначена для человека, раза в четыре тебя моложе.

– Уж не знаю, почему ты такой правоверный тори в отношении моды. – Джон заглянул в зеркало и поправил козырек. – Ты сам-то не Келвин Кляйн.

– Я ношу свою шляпу со времен войны.

– Удивляюсь, как ты в ней еще не утонул, – ты ведь так усох в последнее время. А где она, кстати?

– Наверное, оставил ее у Перегрина, вместе с тростью и перчатками.

– Когда-нибудь я на резинках подвешу их к твоим рукавам. Держи мобильник под рукой – мало ли что. Он хоть при тебе?

– Само собой. – Брайант сунул руку в плащ и в изумлении обнаружил там свою «Нокию»: он уже начал подозревать, что телефон провалился в отделе под разобранные половицы.

– Ты его включил? Конечно нет. – Джон включил мобильник и бросил его Артуру. – Возможно, я задержусь.

И вышел под дождь.

Калли достала из-под раковины фонарь и несколько свечей. Освещенный кругами бледного сияния, дом, казалось, возвращался к своим викторианским корням. Было что-то изящное в том, чтобы нести свет из одного конца дома в другой, выхватывая из темноты именно ту комнату, по которой Калли проходила в данный момент.

В сумеречном саду было теперь светлее, чем в доме. Сияние города отражалось на низких, стремительно движущихся облаках. Стоя в обрамлении окна, Калли увидела Тейта: он снова стоял внутри своего куста. Она сразу же узнала его скособоченную фигуру. Посветив фонарем в окно, она выхватила из темноты испуганное выражение его глаз, а потом осветила фонарем все его тело.

В правой руке Тейт держал нож для резки мяса.

Калли выключила фонарь и бросилась к двери в сад, удостовериться, что она заперта на все замки. Матовая стеклянная панель над ручкой была достаточно широка, чтобы незваный гость мог пробить ее и просунуть руку внутрь. Молодая женщина притащила из кухни стул и придавила им ручку двери, а потом, пригнувшись, побежала к окну. Тейт уже покинул свое укрытие и нагло шагал по саду в направлении дома. Шквал дождя ударил в окно с силой брошенного камня. Калли забыла поставить радиотелефон на базу и стала лихорадочно искать его на кухне.

Когда она снова выглянула в колышущуюся тьму, Тейт в очередной раз исчез.

Калли не собиралась убегать.

Пусть убегают мужчины на улице, а женщины должны оставаться и сражаться. Это был ее дом – место, частью которого она себя ощущала, и она останется, чтобы его защитить. И чем больше ты следуешь логике, тем меньше поводов для опасений. Она критически оценила свое положение.

Оказалось, что отключен только свет. Телефон работал. Приказав себе дышать медленно и глубоко, Калли прислушалась к звукам – помимо шума реки под ванной и потоков дождя. На этот раз гордость удержала ее от того, чтобы звать на помощь. Тейт был калекой, к тому же тронутым. Она могла дать ему достойный отпор. Конечно, она вряд ли понимала мотивы его действий, но теперь столь многие жители столицы замкнулись в себе, что безумие перестало быть болезнью, поражающей изолированные сообщества людей; оно распространилось на город.

Калли выглянула из окна: Тейта не было. Что за безумную игру он затеял?

Под дверь, ведущую в сад, просачивалась вода. Калли свернула банное полотенце и положила его на порог. Что-то заставило ее вернуться в ванную; она заметила chiaroscuro[57]своего отражения в зеркале при свете одной длинной свечи. «Как сильно я изменилась, – подумала Калли. – Взрослая женщина, которую я почти не знаю». Огонь свечи затрепетал, и в ту же минуту она увидела кое-что еще. Молодой человек с обнаженными белыми плечами смотрел на нее сквозь кирпичную кладку.

Джон Мэй шел по сумрачной улице, пытаясь уворачиваться от водопадов, хлещущих из водосточных труб. Проходя мимо домов, он ставил галочки в уме: номер тридцать семь – эфиопы почти никого не видели; номер тридцать девять – семья Эйсон, раздираемая подозрениями в неверности; номер сорок один – здесь был задушен во сне Джейк Эйвери; номер сорок три – тут, у Тамсин и Оливера Уилтон, сейчас дежурит Лонгбрайт, а их сын, растревоженный ливнем, беспокойно расхаживает по верхним комнатам; номер сорок пять – студенты-медики, дрыхнущие целыми днями. Заболоченный пустырь, где в глинистой городской почве нашли тело Эллиота Коупленда и откуда Тейт некогда наблюдал за происходящим с баррикад из фанеры и картона. Двор строительного магазина, где перед Аароном возник соблазн изменить своему партнеру. Сколько энергии и злобы на одной маленькой улице!

Никаких признаков Бимсли или Мангешкар, но Джон знал, что они где-то поблизости. Он перешел через дорогу и уже собирался идти назад, когда заметил их одинаковые черные бейсболки. Они как раз огибали угол, направляясь к проулку за домами, где провалившаяся дорожка из гравия превратилась в еще один приток.

– Эй, куда это вы поплыли? – окликнул подчиненных детектив.

– Туда, где обычно ошивается Тейт, сэр. Хотели проверить.

Мэй осветил фонарем темный, обрамленный деревьями проулок.

– Там вам делать нечего. Я хочу, чтобы вы зашли в каждый дом и удостоверились, что все в порядке. Выберите себе каждый по стороне. Не знаю как, но он водит нас за нос.

Полицейские разошлись по разным сторонам. Мэй выключил фонарь и отступил к темной стене переулка. «Будем надеяться, что он это слышал, – подумал Джон. – Покараулю здесь, пока он сделает следующий шаг».

Калли шагнула вперед и подняла свечу, но юноша не двигался. Лицо его обрамляли блестящие белокурые локоны, похожие на стружку покрытого лаком дерева. Она поняла, что смотрит на живописное изображение. Раньше она стояла слишком близко к этому месту, чтобы заметить картину, да и электрический свет этому препятствовал. То, что она считала пятнами сырости, оказалось приглушенными красками.

С теперешнего расстояния она явственно различала верхнюю часть тела юноши на фоне витых зеленых ветвей, погруженных в воду. Он покачивался среди волн, его руки не касались тела; он был жертвой какого-то апокалиптического потопа, и мир под ним тоже уходил под воду.

Приблизившись, она стала рассматривать стену во всех подробностях. Нарисованный юноша томился за толстым слоем водоэмульсионной краски, покрывавшей стену. Вооружившись скребком, Калли поддела его острием мягкую краску цвета охры. Три отчетливо видимых слоя поддались, и оттуда на нее с обескураживающей ясностью смотрел один большой глаз.

Теперь она впервые поняла одну вещь. В изначальном плане дома ванная была значительно больше всех остальных комнат. С тех пор многие стены снесли, потолки изменили, камины закрыли; ванную перекрасили, понизили в статусе и в конце концов полузабросили. Шесть больших фанерных панелей закрывали ниши по обеим сторонам камина. Их несколько раз перекрашивали, и со временем державшие их винты скрылись под слоями краски.