На исходе каменного века - Михаил Павлович Маношкин

боялся зверя. Казалось, он снисходительно смотрел на Ильса и Эри.

А они медленно шли навстречу быку. Оба понимали, что один из них — лишний и должен уступить другому право на единоборство со зверем. Но они не уступали друг другу это право, они поделили его между собой.

Ильс был сухощав, мускулист и хладнокровен, как Ирги. Казалось, он нисколько не волновался перед поединком.

Шагах в двадцати от них бык остановился, принял угрожающую позу. Он ревел, бил копытом в землю, покачивал лобастой головой с мощными изогнутыми рогами. Он явно недоумевал, разглядывая людей, осмелившихся преградить ему путь. Назойливые двуногие упорно надвигались на него, а за ними стояли такие же. Это они оторвали от стада трех быков и пять коров, хотя к турам не смели подступиться и львы! Голос предков напоминал зверю об осторожности, но голос мускулов, рогов и копыт, не терпевших противодействия себе, оказался сильнее предостережения, он звал тура на битву с людьми, требовал наказать их за дерзость.

Покрасневшими от ярости глазами бык следил за своими противниками. На вид в них не было ничего угрожающего — один выпад, и с ними будет покончено. Сначала его рог пронзит того, кто ближе, потом другого. Он отомстит им за то, что они отделили его от стада и пригнали сюда.

Множество глаз наблюдало за этим поединком. Еще несколько мгновений, и мощный зверь с легкостью антилопы ринется на Ильса и Эри. Сражающийся тур страшен. От ярости он теряет разум и перестает чувствовать боль.

Но бык медлил с нападением, он нервничал, люди начали внушать ему странную тревогу: они приближались так, что он не мог определить, кто ближе. Они шли на него и будто мимо него, они и нападали, и не нападали.

Ильс и Эри были уже рядом, а тур еще не выбрал себе первую жертву. Они знали: стоило кому-нибудь из них дрогнуть, и бык нападет на него. Их жизнь зависела теперь от трудноуловимого мгновенья, предшествующего выпаду тура. Они всем своим существом ловили этот миг и медленно, почти незаметно приближались к быку. Они смотрели не в глаза зверю — глаза могли обмануть их, — а вдоль тела. Лишь язык тела мог помочь им уловить этот единственный миг.

Вот он! Тело зверя дрогнуло, мускулы стянулись для прыжка и удара — для страшного удара, от которого не выжить и мамонту, вонзись в него на длину человеческой руки бычий рог.

Зверь метнулся к Эри — в то же мгновенье Ильс обеими руками поймал рог быка. Тур прервал выпад, чтобы освободиться от Ильса, но теперь Эри обеими руками ухватился за другой рог. Зверь ошибся, рассчитывая запросто расправиться с людьми. Они с неожиданной силой сворачивали ему шею, вдвоем действуя как один. Он собрал всю свою колоссальную мощь, чтобы выровнять голову, не предполагая, что тем самым только готовил себе скорую смерть. В тот момент, когда мощь его мускулов начала, казалось, преодолевать силу человеческих рук, оба человека резко рванули за рога в противоположную сторону, в ту, в какую он давил сам. Мускульные усилия зверя и людей слились в одно — бык грохнулся на землю и уже не смог встать.

В поединке людей и зверя победили люди. Бык пустил против них ярость и силу — они противопоставили ему силу и разум, и зверь признал свое поражение.

Раздались ликующие голоса: Ильс и Эри выдержали самое трудное испытание!

После этого поединка молодые воины предстали перед старейшинами. Ильс и Эри, как особо отличившиеся, стояли впереди своих сверстников.

— Вы достойны быть воинами, — сказал, обращаясь ко всем, Грано, — а Ильс и Эри достойны быть вождями.

Другие старейшины одобрили его слова.

— У нас есть еще два быка, — продолжал Грано. — Кто хочет сразиться с ними без оружия?

— Пусть быки идут своей тропой! — громко возразил Данг.

— Что говорит в Данге? — нахмурился старейшина. — Осторожность или страх?

Данг был смелый, сильный, красивый юноша, влюбленный в Инг, дочь Ирги, сестру Ильса. Он стоял с высоко поднятой головой и бестрепетно смотрел на великого Грано. Еще утром он не осмелился бы возразить одному из самых уважаемых старейшин, а теперь у него были права воина, и он мог говорить, что думал.

— Оружие зверя — клыки, когти, рога и копыта, оружие человека — копье, дротик и палица. Если у меня нет дротиков и копья, я сражаюсь палицей; если у меня нет и палицы, я сражаюсь топором, ножом или камнем. Голыми руками я сражаюсь со зверем, когда у меня нет никакого оружия!

— Ты недоволен действиями старейшин?

— Да! Ильс и Эри победили быка, но они могли и не победить. Они сражались ради старого обычая, и если бы они погибли, то без всякой пользы. Данг готов умереть в битве с врагами, защищая края и хижины Рослых Людей, но он никогда с голыми руками не выйдет против тура лишь для того, чтобы старейшины решили, что он достоин стать вождем!

Смелые слова Данга произвели впечатление на многих и заметно охладили возбуждение, вызванное поединком Ильса и Эри с туром.

— Данг произнес слова, заслуживающие внимания, — проговорил Грано, — но он не должен забывать, что старейшины не навязывали молодым воинам свою волю. Данг не захотел помериться силой с туром — это его право. Старейшины не осуждают за это Данга. Но и у других воинов есть право поступать, как они считают нужным. Они не осудили поступок Данга — почему же Данг осудил их право и действия старейшин?

— Старейшина обратился к молодым воинам с вопросом — я не виноват, что мой ответ не понравился старейшинам! — гордо возразил Данг.

— В дни празднеств на берегу Синего озера действуют особые законы, — строго заметил Грано. — Их завещали нам предки, и так будет впредь!

Старейшины уже намеревались распорядиться, чтобы погонщики отпустили остальных туров на волю, но тут неожиданно для всех Уор попросил дать ему одного быка:

— Я буду сражаться с ним голыми руками!

Эри понял: брат не только хотел испытать себя в единоборстве с туром, но и помочь ему, Эри, свести на нет гордые слова Данга.

Посоветовавшись между собой, старейшины дали свое согласие.

Уор подпустил к себе быка, заставил его первым сделать выпад и мертвой хваткой стиснул ему рога. Бык был повержен на землю.

И на третьего тура нашлись охотники. От полноты сил и уверенности в себе Рослые Люди трижды подвергались смертельному риску. Трезвый голос Данга заглушили беззаботные праздничные голоса. Данг потерпел неудачу: общественное мнение складывалось не в его пользу, но