Исправленная летопись. Книга 3. Пушки и колокола - Михаил Ремер

Лунки, спасшие зажатых в крепости в первый день штурма, за три дня промерзли, и теперь лед, кроме места гибели части армии в первой атаке, представлял собой монолитную глыбу. Да и литовцы теперь не рискнули выпустить на него конников. Живо перемахнув на противоположный берег, они, таща за собой приставные лестницы, ринулись прямиком на насыпь, однако здесь скорость наступления резко снизилась. Заранее щедро политая водой, та представляла собой ледяной панцирь, перемахнуть который быстро не было никакой возможности. Впрочем, и дистанция до частокола теперь была такова, что лучники, а паче немногочисленные арбалетчики литовского воинства принялись обстреливать укрывающихся щитами московских дружинников. Летящие по прямой траектории стрелы теперь доставляли большие хлопоты защитникам. Прикрываемые стрелками, ягайловцы побросали на лед приставные лестницы, которые теперь послужили своеобразными настилами, и двинулись к цели.

Мгновение, и первые отчаянные смельчаки, достигнув частокола и приставив лестницы, ринулись вверх. Но защитники, прикрываясь от смертоносных стрел, орудуя кто чем, поотбрасывали тех прочь. Литовцы огрызнулись новой порцией стрел. Схватившись за пронзенное горло, с хрипом вывалился за частокол хозяин надела, за ним на растерзание ягайловцам тут же слетели двое верных холопов князя Вяземского.

Воспользовавшись замешательством, литовцы ринулись в новый штурм, растоптав и князя, и тех, кто бросился ему на помощь. С ходу прижавшись к самому частоколу, ягайловцы и в этот раз вынуждены были откатиться назад, угодив под льющийся на их головы кипяток и бурлящую смолу. Побросав визжащих от боли обваренных товарищей, литовцы вновь отлетели на исходные позиции, однако кипяток сыграл и против защитников, растопив лед насыпи и пробив тропки, по которым к стенам тут же полетели атакующие. Перегруппировавшись и снова ринувшись вперед, литовцы изменили тактику. Закинув на заостренные колья петли, они, разом натянув канаты, ринулись назад, вырывая бревна из частокола.

– Тятька! – потеряв равновесие, вслед за одной из жердин полетел вниз княжич.

– Васька! – ринулся к месту трагедии князь.

– У, шельмы! Держись, что ль!!! – с неожиданной легкостью выдирая попавшуюся под руку оглоблю, Некомат сиганул вслед за молодым человеком. – Пригнись!!! – широко замахнувшись, тот наотмашь, да так, что сам едва сохранил равновесие, обрушил свое неказистое орудие на бросившихся в атаку литовцев. – Всех, что ль, как одного!!! – с безумным хохотом шуруя во все стороны дубиной, тот, выбивая мечи, круша черепа и ломая кости атаковавшим, ринулся в самую гущу прущего вперед воинства. Словно языческий какой-то шаман в смертельной своей пляске, тот, бросаясь из стороны в сторону, так ловко орудовал оглоблей, что литовцы, растерявшись, снова свернули атаку, а дружинники Москвы, пользуясь замешательством, принялись ожесточенно поливать стрелами подступавшего к стенам неприятеля.

– Уж я тебя! – выхватив кинжал Милована, пенсионер рванул вниз на выручку Василия Дмитриевича.

– Стой, холоп! – оскалившись, ему навстречу вылетел подоспевший к парню литовец. – Молись! – широко замахнувшись мечом, тот медленно, словно в заторможенной съемке, двинулся в атаку. Чувствуя, как знакомая боль волнами растекается по затылку, трудовик, сделав несколько широких шагов навстречу, ловко перехватил кисть неприятеля и, коротко полоснув клинком по податливой шее, выхватил меч у обмякшего ратника.

– Прочь, – оскалился пенсионер, в глаза глядя следующему летящему на него воину. Уже на бегу тот, не выдержав яростного взгляда, стушевался, и преподаватель, пользуясь моментом, мощным ударом снес тому голову, краем глаза успев подметить, как зверем рычащий и мечущийся туда-сюда Некомат, уронив смертоносное свое орудие, вдруг выгнулся дугой и, закинув руки назад, волчком завертелся на месте, пытаясь дотянуться до ужалившей в спину стрелы. На секунду замерев, он, вдруг расслабившись, бухнулся на колени и через мгновение, раскинув руки, расстелился на утоптанном снегу.

– А ну, Никола! – вернул пришельца к действительности чей-то мощный рык. Мгновение, и кто-то в охапку сгреб разошедшегося трудовика, оттаскивая назад. – Поднимайся! – прямо в харю проревел верный Тит, не пожелавший остаться безучастным и бросившийся на выручку.

– Пусти! – Николай Сергеевич попытался вырваться. – Княжич!!!

– На частоколе княжич! И ты – туда же! Живой нужнее! – охнув, Тит вдруг разом осел, точно в висок пораженный литовской стрелой.

– Наверх, Никола! Отвлечем окаянных! – на помощь замешкавшемуся мужчине со стен слетели Плющ с Микулой. – Во славу Божию! – откинув в стороны щиты, дружинники ринулись навстречу атакующим.

– Никола!!! – проорали сверху пенсионеру.

Не медля ни секунды более, пенсионер ухватился за спущенную вниз веревку, махом оказываясь на стене. Уже там, в относительной безопасности, трясучка напала, лишь только сообразил пенсионер, что сейчас вытворил; дрожь проняла, да такая, что в лихорадке не во всякой пробьет.

– Не боись, Никола! – азартно проорал рыжий бомбардир, перекрикивая вой атаки. – Работают! Работают науки твои, милый!

Толпа ягайловцев, дрогнув, начала откатываться, и защитники крепости, азартно свистя и переругиваясь, ринулись догонять воинов.

– Назад!!! Назад!!! – бросился за ними Николай Сергеевич, но было поздно. Выманив оборонявшихся лжеотступлением, литовцы рванули в атаку, грозясь смести к чертям тонкую цепь защитников.

– А ну, вниз все! – в секунду одну оценив обстановку, Иван Родионович принял единственно верное решение и, увлекая за собой всех остальных, очертя голову[107], ринулся в атаку.

– Конница!!! – взревел один из воевод, тыча в сторону летевшей на противоположные ворота города крупной группе всадников, облаченных в литовские кафтаны.

– У, православные! За мной все! Костьми ляжем!!! – Видя, что дружина попала в ловушку, Дмитрий Иванович сиганул с частокола вниз и с такой яростью ринулся в самую гущу сражения, что, казалось, один только его напор способен остановить любую, даже самую мощную армию. Вслед за ним, ни на шаг теперь не отставая от отца, бросился малолетний княжич, наотрез отказавшийся схорониться и занявший свое место в рядах защитников крепости. Этот порыв удесятерил силы попавших в капкан дружинников, и те, поняв, что терять уже нечего, последовали за правителем, атакуя и выдавливая назад ошалевшего от такой ярости противника.

– Владимир Андреевич!!! Он, родной!!! – сам не ведая как, пенсионер разглядел летящего в голове отряда человека, одетого в черную футболку с аляпистым пятном на груди: Iron Maiden[108].

Литовцы, увлекшись маневрами и не подозревая о готовящейся ловушке, получив подкрепление, снова ринулись в атаку. Не обращая внимания ни на то, что конница, на всем скаку изменив траекторию, готовясь к лютой сшибке, полетела прямо на увлеченно спускающиеся с обрыва части неприятеля, ни на то, что воины Дмитрия Ивановича, воодушевленные нежданной подмогой, с удесятеренной силой и яростью бросились в бой, ошалело рубя и кромсая вражеских воинов, ягайловцы снова двинулись в бой.