Когда гений терпит поражение - Роджер Ловенстайн

* * *

Служащие LT, подобно служащим большинства компаний на Уолл-стрит, получали значительную часть своего жалованья в виде годовой премии и львиную долю инвестировали в фонд. Эти деньги испарились. Один из сотрудников, работавший в LT аналитиком, сказал: «Мы потеряли все деньги». «Получилось, что работали даром», – сказал другой сотрудник, трейдер, занимавшийся операциями с облигациями.

В октябре служащие устроили мини-восстание, потребовав, чтобы в дальнейшем премиальные деньги инвестировали в трастовую компанию, которая не сможет их промотать. Сотрудники также стремились получить определенное признание – признание того, что начальники, держа их в неведении, совершили ошибку. Но привычка партнеров к секретности пустила глубокие корни. На одном из собраний партнеров и персонала некий сотрудник спросил: «Объясните, почему мы должны сидеть здесь, а не искать работу?» Кто-то из партнеров ответил: «Хороший вопрос. Мы вернемся к нему». Талантливые, преданные делу работники никогда не удостаивались доверия боссов.

Через месяц после получения финансовой помощи из LT уволили 33 сотрудника, почти пятую часть всего персонала[282]. Затем последовала череда дезертирств. LT предлагала очень скудное пособие по увольнению, но даже эта малость была морковкой, за которую Джей-Эм взимал плату. Уходивших сотрудников обманом заставляли подписывать соглашения о расторжении трудовых договоров, содержащих обязательство никогда и никому ни слова не рассказывать о фонде. Партнеры словно боялись постыдного разоблачения.

* * *

Как только положение фонда стабилизировалось, партнеры обнаружили, что находятся в каком-то чистилище. Хотя они все еще формально возглавляли огромный фонд, их новые хозяева с Уолл-стрит крепко связали им руки и следили за каждой позицией LT, как встревоженные школьницы. Вопрос о новых инвестициях был исключен; входящие в консорциум банки были заинтересованы в одном – они хотели вернуть свои деньги. Партнеры, размечтавшиеся о том, что смогут управлять LT почти как прежде, были горько разочарованы. По указанию консорциума они рационализировали позиции и сокращали степень риска. Хагани занимался лишь тем, что сбрасывал сделки. Надзорный комитет вынужден был отправить нескольких своих членов в Лондон и убедиться в том, что упорный арбитражер выполняет указания, а не тянет время.

Упорство, проявленное партнерами при переговорах в условиях надвигающегося краха, гарантировало им щедрую премию (в среднем по 500 тысяч долларов на человека) в обмен на обязательство оставаться в фонде в течение года. К партнерам относились как к наемникам, вынужденным глотать ими же заваренную горькую баланду. Таковыми они и являлись. Разногласия между ними и банками были разрешены в пользу консорциума, который прибрал к рукам все права. Консорциум, не желавший новых неприятностей от безрассудных арбитражеров, сам заботился об имидже LT. Члены консорциума приказали обнародовать совместные с их новыми боссами и унизительные для партнеров заявления, из которых следовало, что им нельзя доверять.

Еще более угнетающим, особенно для компании, гордившейся тем, как ловко она избегала уплаты налогов, было начало тотальной проверки LTCM и ее многочисленных дочерних компаний Налоговым управлением США. Проверка, касавшаяся главным образом 1996 и 1997 годов, оставалась незаконченной и через 18 месяцев после краха LT. По ее результатам в один прекрасный день партнерам могли представить счета на огромные суммы неуплаченных налогов.

После кризиса исключительное единство группы Меривезера рассыпалось. Некоторые партнеры пришли к мнению, что для блага компании Хагани и Хилибранду следует уйти. Они сыграли злую роль в разорении компании, и у них была склонность к деспотизму. Ни тот, ни другой не годились для командной работы. Меривезер слушал жалобы на Хагани и Хилибранда от Хокинса, Макенти, Модеста и Маллинса, но был явно не готов разобраться с обоими. Джей-Эм провел несколько заседаний и попытался умиротворить недовольных, но был слишком осмотрителен, нетороплив и предан своим давним соратникам, чтобы выступить против двух главных трейдеров. Наконец Хокинс добрался до Меривезера и, по сути дела, поставил перед ним вопрос ребром: или он, или Хилибранд. Джей-Эм, всегда бывший немногословным, сказал: «Бог тебе в помощь» – и вышел из комнаты.

В течение года после предоставления финансовой помощи LT недовольные партнеры постепенно (и с разрешения консорциума) покинули компанию. Большинство из них смогли реанимировать старые связи и возобновить нормальную трудовую жизнь. Они не были заклеймены; возвращение к деятельности на Уолл-стрит потерпевших крах – столь же обычное дело, как и в политике. Вероятно, человеческой памяти хватает на один цикл – неважно, избирательный или экономический.

Скоулс, которого все случившееся преисполнило горечи, возвратился с Яной в Калифорнию, где занялся научными трудами и эпизодическим чтением лекций в Стэнфорде. Его и Чифу Хуана, бывшего главу токийского отделения LT, наняли управлять деньгами техасских магнатов Бассов. Другой нобелевский лауреат, Мертон, по-прежнему преподавал в Гарварде. Через год после краха LT его, благодаря тяжело доставшемуся ему личному опыту, наняли консультантом в отдел управления рисками банка J.P.Morgan.

Создатель интеллектуальных моделей Модест стал управляющим директором отдела операций с акциями в Morgan Stanley. Маллинс, главный банкир, решился на третье изменение в своей карьере и занялся консультированием нескольких новых компаний, оказывавших финансовые услуги через Интернет. Хокинс и Макенти строили планы создания инвестиционного фонда. За исключением откровенного Скоулса, никогда не стеснявшегося высказывать свои мысли, в том числе и об LT, о которой он вел подробнейшие записи, ушедшие из фонда партнеры не без удовольствия исчезли из поля зрения общественности.

Меривезер никогда не сомневался в том, что он и группа наиболее близких еще со времен работы в Salomon партнеров попробуют мобилизовать деньги и начать все с чистого листа. Не успели высохнуть чернила на соглашении о предоставлении LT финансовой помощи, как Джей-Эм и сотоварищи начали выражать недовольство ограничениями, которые наложил на них консорциум. Они постоянно докучали своим надзирателям просьбами разрешить им мобилизовать новые средства, и Джей-Эм стал бурчать, что Эллисон, настаивавший на том, чтобы партнеры немного подождали, не держит слова, будто спаситель LT был в долгу перед ними.

«Неужели эти парни смеют думать, что могут выкупить себя и свою компанию?» – задавался вопросом один из участвующих в консорциуме банкиров. Очевидно, они смели. В своем единственном публичном интервью, сделанном перед тем, как им заткнули рот, партнеры предстали в самом смиренном и идеалистическом свете – как группа блистательных ультрарационалистов, которым, к величайшему несчастью, выпало жить в глухом к доводам разума и продажном мире[283].

Партнеры как будто признали ответственность. Они заявили об этом и неоднократно приносили извинения, но ни разу не сказали со всей определенностью, за что именно они извиняются. Джей-Эм и компания в общем отрицали то, что уровень заимствований или размеры портфеля стали важными факторами, способствовавшими краху, и даже то, что их основополагающая стратегия была порочной[284]. Напротив, на всех заседаниях они возлагали вину на иррациональность и продажность других трейдеров. С их слов LT предстала жертвой внешних обстоятельств, в особенности нехватки ликвидности, возникшей в августе, и направленных против фонда операций, которые были совершены в сентябре трейдерами, получившими доступ к инсайдерской информации.