Обречённый на одиночество. Том 1 - Усман Абдулкеримович Юсупов

стучалась в окно. На этот случай у нее, конечно, был заготовлен отдельный сценарий. Она же и пришла сюда в расчете на то, что застанет Алхаста за молитвой или за иным занятием, но только не спящим. И поведение, и слова были хорошо продуманы и отрепетированы… А сейчас? Никакое ее объяснение не могло быть для него убедительным… Разве что рассказать правду. А тогда это была бы чуть ли не война… и не только между нею и Алхастом…

Девушка уже довольно долго находилась в чужом доме. Оставаться здесь дальше было рискованно. Ведь ей еще предстояло и уйти отсюда, по возможности не пересекаясь ни с кем на улице. Вот-вот соседи выйдут по своим делам, а тогда будет совсем непросто не только пройти по улице незамеченной, но даже выйти из этого двора.

Незваная гостья вышла так же тихо, как вошла, чуть приподнимая дверь, чтобы ее скрип не нарушила тишину.

…Вернувшись домой, девушка предстала перед женщиной, с нетерпением ожидавшей ее возвращения.

Хотя годы и сопутствующая им свежесть были на стороне Сарат, красотой лица и статью гостья ничуть не уступала ей: отливающие золотом длинные густые волосы, голубые глаза и изумительно нежная, матовая кожа лица.

– Ну что, принесла книгу? – сразу же спросила она, как только за девушкой закрылась дверь.

– Нет. Я не нашла ее, – ответила та.

– Ты везде посмотрела?

– Да, везде.

– Нет, везде ты не смотрела, иначе нашла бы, – вынесла женщина жесткий вердикт. – Книга, говорят, точно у него. И он наверняка знает, что мы ее ищем. Потому этот парень не станет даже пытаться прятать ее где-то на стороне, а будет держать при себе. Ты просто плохо искала.

– Я все осмотрела, Билкис, – обиделась девушка. – Посмотрела даже под матрас, на котором он лежал… Осталось только одно место, куда я… я просто не посмела запустить туда руку…

–Что за место? Куда ты не посмела запустить руку? – глаза Билкис блеснули то ли надеждой, то ли гневом.

– Я не посмотрела под подушку…

– Не посмела, говоришь?..

– Да, не посмела. Она была у него под головой. Он же не мертвый лежал, а всего лишь спал, хотя и крепко. Если бы он проснулся, что бы я стала делать?

– А ничего особенного или необычного и не делала бы! – раздраженно ответила Билкис на этот глупый, на ее взгляд, вопрос. – Разве у тебя нет созревших форм для его глаз, разве нет языка для его ушей?!

Обе затихли. И раздраженная женщина, и расстроенная ее упреками девушка.

– Масхуду нужна эта книжонка, или, как они его там называют, тептар. Он обещал нам дорогие подарки и немалые деньги, если мы сможем добыть его. И зачем он ему так понадобился?! Видимо, что-то в нем действительно есть, раз такой человек, как Масхуд, ищет его, словно клад какой-то.

Билкис подошла к девушке, обиженной ее упреками, и погладила ее по голове.

– Да не обижайся ты, Сарат. Я вовсе не зла на тебя, просто беспокоюсь о нашем с тобой деле. Не скрою, я была уверена, что ты легко справишься с этим… Но ничего. Мы найдем способ добыть книгу… Ну ты посмотри, а! Не закон ли это подлости?! Можно было сто раз перевернуть этот пустовавший несколько лет дом и найти не только книгу, но даже утерянную сто лет назад иголку… Нет, им обязательно надо было дождаться, пока хозяин вернется! А если он окажется домоседом? Что делать тогда? К тому же и этот Билал, хрыч старый, все время бродит там, будто его наняли сторожить этот квартал. Приглядывается ко всем и всему, принюхивается, как ищейка какая-то. Без его ведома на ту улицу даже дворняга не сунется, не то что человек! – Билкис опять ласково погладила девушку по голове, то ли действительно из сестринской любви, то ли извиняясь за то, что чуть не накричала на нее. Сарат положила голову на плечо женщины и закрыла глаза. Билкис нежно поцеловала ее в лоб. – Ничего, Сарат… Ах, если бы все в этой жизни получалось сразу, с первого же раза… Мы подумаем… А пока мне надо идти, Масхуд пришлет человека, узнать, чем у нас тут все закончилось. К его приходу мне надо быть дома. А ты пока отдохни, выспись… Ну а вечером приходи ко мне, я буду ждать.

Сарат осталась одна.

Усевшись поудобней в мягкое кресло, девушка стала рассматривать фотографию, украденную ею из сундука Марет.

С фотографии на Сарат смотрел семнадцатилетний Алхаст.

Высокий лоб, грустные глаза, словно у человека, уже успевшего познать жизнь. Округлый подбородок. Лицо худощавое, вполне соответствующее возрасту. Нос отнюдь не изящен, даже крупноват, но вполне сочетается с остальными чертами лица, при этом явно выдает породу. Лицо юноши на фотографии не было таким уж красивым, но чем-то все-таки притягивало взгляд. Строгие, но не лишенные привлекательности, черты, казалось, хранили какую-то тайну, которая поневоле захватывала воображение всякого, кто видел это лицо. Тайну, которая, подобно затянутому густым туманом горному ущелью, пугала своей суровой неизвестностью. Но вместе с тем в чертах юноши просматривались и доброта, и мягкость. И какая-то надежность? Наверное, именно эти противоположности, сосредоточенные на одном лице, и притягивали к нему внимание, возбуждая желание еще и еще раз смотреть на него. Вот и Сарат захотелось… до смерти захотелось познать тайну, которую скрывало это лицо. Познать, преодолевая в себе вполне понятный девичий страх перед неизвестностью. Ведь неизвестность эта могла быть вовсе неопасной. Опасная неизвестность не может быть доброй и мягкой.

Сарат снова и снова смотрела на фотографию.

Вместе с добротой и мягкостью, черты юноши буквально выставляли на обозрение мятежность, непокорность духа. С фотографии на Сарат смотрел человек, которого вряд ли кто смог бы заставить сойти с выбранного им пути. Наверное, на земле не было ни такого слова, ни такого оружия. Брови, устремленные к переносице, и выступающие скулы не оставляли никаких сомнений в правильности такого вывода.

Достаточно опытные, несмотря на юный возраст, глаза девушки и ее желания, уже переступившие порог зрелости, определили в этом юноше, несмотря на недолгие его годы, вполне сформировавшегося уже мужчину, готового уверенно вступить во взрослую жизнь. А Сарат умела ценить того, кого она находила настоящим мужчиной.

Сейчас Сарат желала видеть Алхаста не отвернувшимся к стене и спящим, а завороженно и робко смотрящим ей в лицо, говорящим ей всякие глупости, в которых проскальзывают шальные нотки – они иногда лучше всякой музыки услаждают слух молоденькой девушки.

Сарат уже не хотела, чтобы этот человек был врагом ни для нее,