Джайна Праудмур. Приливы войны - Кристи Голден

Успев повидать учиненные разрушения, Джайна была хотя бы отчасти готова к открывшейся взору картине. Увы, даже знакомое, это зрелище ничуть не утратило ужасающей трагичности. При виде павших сердце снова и снова рвалось на части. Искаженные либо разрушенные магией, дома так и стояли пустыми, но, к счастью, хотя бы земля начала исцеляться и больше не отзывалась на каждый шаг болью да отторжением.

В спину дохнуло холодным ветром. Все тело охватила дрожь. В недоумении Джайна покосилась на создателя ветра – на Кейлека, но тут же поняла, в чем дело, и к сердцу ее подступила волна скорбной благодарности. Если б не холод и сила ветра, смрад от великого множества трупов сделался бы невыносимым.

– Нельзя оставлять их всех попросту лежать здесь, – проговорила Джайна, ничуть не удивившись дрожи в собственном голосе.

– Нельзя, – согласился Кейлек, спеша ободрить ее. – Но теперь-то здесь безопасно, и мы сможем… попрощаться с ними, как подобает.

Поначалу он наверняка хотел сказать «похоронить», но от кое-кого из погибших не осталось и тел для захоронения. Одно хорошо: те, что прежде нелепо парили в воздухе, поддались силе земного притяжения и теперь, как и положено от природы, покоились на земле.

Беспорядочно разбросанные повсюду вещи, примеченные Джайной в прошлый раз, по большей части исчезли. При виде этого в сердце вскипела злость, но Джайна поспешно погасила ее жар. Да, Гаррош нанес городу сокрушительный и постыдный удар, однако теперь Орда побеждена, а Джайна явилась сюда не ради злобы и ненависти. Настало время созерцания и скорби.

Вдруг нога соскользнула с чего-то твердого, наполовину присыпанного землей. Едва не споткнувшись, Джайна опустила взгляд. Солнечный луч блеснул на округлом боку серебристого металлического шара. Стоило Джайне высвободить оружие из земли – и она невольно замерла, исполнившись изумления, граничащего с благоговейным восторгом. Когда же она подняла находку, грязь разом осыпалась с прекрасного древнего оружия, словно ничто мирское не могло его запятнать. Оружие выглядело таким же новым, как и в тот день, когда было выковано. Охваченная волнением, Джайна подняла его перед собой, но металл не замерцал от ее прикосновения, как вначале в руках принца людей, а затем – вождя тауренов.

– Страхолом, – проговорила она, изумленно покачав головой. – Глазам не верю…

– Прекрасная вещь, – сказал Кейлек, оглядев палицу. – Дворфской работы, если не ошибаюсь.

– Да, ты прав, – подтвердила Джайна. – Магни Бронзобород подарил его Андуину, а тот в свою очередь… Бейну Кровавое Копыто.

Кейлек приподнял лазурную бровь.

– Неужели? При случае я бы послушал, как все это вышло.

– При случае, – согласилась Джайна («но не сегодня» – это осталось в уме). – Как странно, что я наткнулась на него именно сейчас.

– Ничего странного, – возразил Кейлек. – Оружие явно волшебное. Оно само пожелало, чтоб его нашла ты.

– Нашла… и смогла вернуть Андуину, – задумчиво протянула Джайна.

При мысли о том, как обернулись события, ей вновь стало грустно. Какие надежды питали они втроем… но эти надежды, словно корабль о рифы, разбились вдребезги о Гарроша Адского Крика и беспросветный ужас, принесенный в мир мана-бомбой.

– Это послужит поводом поговорить с ним… и извиниться. В последнем разговоре я обошлась с ним очень жестоко, а теперь жалею. И об этом, и о многом другом…

Надежно пристегнув прекрасную палицу к поясу, она кивнула Кейлеку в знак готовности продолжать путь. В почтительном молчании оба рука об руку двинулись дальше, и вдруг сердце Джайны сжалось от нового приступа скорби. Тело Страдалицы лежало там же, где Джайна нашла его прежде. А вот и Обри, и Маркус…

– Их тела, – проговорила она. – Они выглядят совсем…

– Совсем как раньше, – подтвердил Кейлек. – Чародейская энергия покинула их.

Больше он не сказал ничего. Большего и не требовалось. Джайна без слов поняла: если сейчас мягко погладить иссиня-черные волосы Страдалицы, они не рассыплются, словно стеклянные нити. Стоило ей подождать…

Скорбь сделалась невыносимой.

– О, Кейлек… Если бы я догадалась не трогать Киннди…

– Джайна, мы соберем все, что от нее осталось, с любовью и нежностью, – сказал Кейлек, удерживая ее от самобичевания. – Хотя я слышал, ее родители уже нашли куда более приятный способ почтить ее память.

Все самообладание Джайны рассыпалось в прах. Из груди вырвался громкий, полный беспомощной скорби стон, и прежде, чем Джайна сумела понять, что происходит, Калесгос подхватил ее на руки. Сильные, теплые, руки его сомкнулись вокруг ее тела, и Джайна зарыдала, припав щекой к его груди. Калесгос принялся покачивать ее, будто ребенка. Едва судорожные всхлипы перешли в приглушенный плач, Джайна услышала ровное биение его сердца у самого уха и… и его голос – негромкое нежное пение.

Этот язык был ей незнаком, но понимать слов и не требовалось. То была мелодичная, печальная элегия – песнь скорби о павших, возможно, сложенная еще до рождения Калесгоса, а то и прежде, чем на свете появились Аспекты. Ведь так же верно, как в свой час с востока придет новый день, в свой час этот день умрет на западе. Что в мире может быть древнее смерти? Разве что сама жизнь…

Голос Кейлека был столь же прекрасен, как и все в нем, и песня его проникала в самую душу, наполняла сердце покоем. Вот его губы коснулись ее побелевших волос. Поцелуй был нежным и бережным – скорее, не лаской, а жестом утешения, не требующим ничего взамен. Но даже при сих обстоятельствах, даже в таком скорбном месте, сердце Джайны встрепенулось. Казалось, целую вечность оно покоилось в груди, будто твердый, холодный, бесчувственный бриллиант, и вот теперь пробудилось. Пробудилось и, как семя весной, потянулось к теплу и свету сквозь зимние льды.

Уютно свернувшись в клубок в крепких, надежных объятиях, Джайна вспомнила последний дружеский разговор с Траллом.

«Но разве ты нуждаешься в исцелении?» – спросила она тогда.

«Все мы нуждаемся в нем, понимаем ли это, или нет, – отвечал Тралл. – Мы получаем немало ран, просто живя этой жизнью, пусть даже на теле не остается ни единого шрама. Супруга, способная видеть тебя таким, каков ты есть, целиком и полностью – о, Джайна Праудмур, это великий дар… Какой путь ни выбери, куда бы он ни привел, он будет куда легче и приятнее, если рядом с тобой спутник жизни».

Кейлек помог ей исцелиться – да не просто от ран, нанесенных будничной жизнью. Он видел ее и в самом выгодном, и в наихудшем свете, помог отыскать себя истинную в то время, когда она заплутала в лабиринте душевных терзаний и злобы. Станет ли он ей спутником жизни, как Аггра стала спутницей жизни Тралла? Как знать… Теперь ей наверняка известно только одно: ничто на свете не вечно. Ветры перемен дуют, куда захотят.

Но в эту минуту Джайна была счастлива. Слегка отстранившись, она подняла взгляд. Взглянув ей в глаза, Кейлек мягко откинул назад единственную прядь ее волос, по-прежнему оставшуюся золотистой.