Джайна Праудмур. Приливы войны - Кристи Голден

Карлейн выпрямился во весь рост, расправил плечи, скрестил руки на груди и воззрился на Джайну.

– Леди Джайна Праудмур, – заговорил он, – ты ведь явилась сюда не просто затем, чтоб вернуть эту книгу.

– Да, – подтвердила Джайна. – Я… я нижайше прошу позволения примкнуть к Кирин-Тору на правах простого мага.

Казалось бы, после того, как Джайна столько лет держалась в стороне, совету следовало удивиться, однако удивления не проявил никто. Кадгар поманил к себе остальных четверых, члены совета собрались в кучку и зашептались. Дабы не нарушать приватности их разговора, Джайна учтиво отвернулась, а Калесгос взял ее за руку.

– Я бы сказал «не волнуйся», но, думаю, проку в этом не будет, – заметил он.

– Понимаешь, я… я просто не знаю, куда себя деть, если они мне откажут, – улыбнувшись его шутке, призналась Джайна. – Да, я вовремя остановилась, не уничтожила Оргриммар, и очень этому рада, однако все так же считаю, что Гаррошу в вождях не место. И это мало похоже на нейтралитет.

– Джайна, ты умела, умна, и великодушна, – мягко сказал Кейлек. – Такой, как ты, место всегда найдется.

– Леди Праудмур?

Голос принадлежал Кадгару. Внутренне трепеща, Джайна обернулась к нему.

– На просьбу принять тебя в наше почтенное сообщество на правах простого мага мы должны ответить отказом.

Разочарование и обида оказались еще острее, чем она ожидала.

– Я понимаю, – тихо сказала она. – Мои поступки непростительны.

– Однако их вполне можно искупить, – возразил Кадгар. – Но дело в другом. Пожалуй, ты вряд ли сможешь исполнять обязанности простого мага, возглавляя Кирин-Тор, не так ли?

– Что?! – Это слово вырвалось изо рта изумленным писком, приличествующим разве что неопытной девчонке, но уж никак не ей, зрелой ученой женщине. – Но я ведь… Я даже не…

Не находя слов, она безмолвно уставилась на Кадгара.

– Чтобы спасти тебя, леди Джайна, Ронин пожертвовал жизнью. А еще он говорил тебе, что ты – будущее Кирин-Тора.

– Да, говорил, – кивнула Джайна, – но я не поняла, что это может значить. В то время я даже не принадлежала к Кирин-Тору.

– Вот и никто из нас не понимал, отчего он упорно на этом настаивает, – подтвердила Модера. – Но Вериса нашла в его столе шкатулку, в которой хранятся несколько свитков с пророчествами, сделанными ни более, ни менее, как самим Кориалстразом.

Джайна с Кейлеком переглянулись.

– И в… в одном из них упоминалась я?

– Ну, не по имени, но… – Кадгар вынул из кармана свиток и протянул его Джайне. – Будь добра, прочти вслух.

Дрожащими руками приняв свиток, Джайна нетвердым голосом прочла:

Все совпадало. На смену Ронину, рыжему, точно ржавчина, придет леди Джайна Праудмур, чьи золотистые волосы стали светлы, как серебро, а сапфировые глаза, пусть и не так уж долго, однако мерцали холодным алмазным блеском. И про «боль униженья» – тоже правда. И – да, теперь она, хоть и на собственный лад, твердо придерживается провоенной позиции…

Ошеломленная, Джайна подняла взгляд на членов совета.

– Но… выбирать меня, руководствуясь только этим…

– Не только этим. Ты всегда отличалась силой, леди Джайна. Силой магии и силой духа, – неожиданно заговорил Этас Похититель Солнца. – Даже во время испытаний и искушений. И вот, столкнувшись лицом к лицу с невообразимым ужасом и немыслимым соблазном, да вдобавок, возможно, подвергшись пагубному воздействию мана-бомбы, ты все же предпочла злобе и мщению путь чести и справедливости. Признай: вряд ли тебе когда-нибудь доведется еще раз испытать соблазн столь великой силы. Мало этого – думаю, никто, ни один из нас, окажись он на твоем месте, не справился бы лучше. Да что там «лучше»… пожалуй, никто из нас не сделал бы и половины того, что сделала ты.

– Нет, вы не понимаете, – возразила Джайна. – Без чужой помощи я наверняка превратилась бы в… в нечто ужасное. Не будь Калесгоса, я бы не справилась.

– Ну что ж, – сказал Кадгар, поворачиваясь к синему дракону, – тогда придется нам позаботиться о том, чтоб он и впредь был с тобой рядом. А препоручение Радужного Средоточия нашей заботе как нельзя лучше свидетельствует о его доверии к нам. Скажи, Калесгос, хотел бы и ты примкнуть к Кирин-Тору? Похоже, твое присутствие пойдет верховному магу Праудмур на пользу. Разумеется, если она согласится принять наше предложение.

Вот так, просто и быстро, ряды Кирин-Тора, возглавленного не успевшей опомниться от этакого поворота событий Джайной Праудмур, и пополнились драконом – во второй раз за всю историю Азерота.

Как только с официальным вступлением в должность было покончено, новоиспеченный верховный маг и глава Кирин-Тора вернулись в Терамор. Верный своему слову, Вариан прислал из крепости Северной Стражи корабль, дабы со всем уважением собрать тела павших, включая и те, что обратились в пурпурный песок. За городскими стенами появилась братская могила поразительной, ужасающей величины. Прощание оказалось нелегким, но и не настолько тяжелым, как можно было опасаться – ведь Джайна уже распрощалась с погибшими прежде, обойдя город рука об руку с Калесгосом.

Теперь ей предстояло возглавить еще одну церемонию, как бы ни хотелось, чтобы ее не состоялось.

Великолепный закат окрасил небо над Далараном багрянцем, переходящим в сумрак, резко подчеркивавший общую скорбь. Сегодня Даларан прощался с Ронином.

Сыновья его стояли рядом с матерью, схожие меж собой, словно две капли воды – двое худощавых мальчишек с рыжими отцовскими волосами и глазами точь-в-точь как у Верисы. Недавно оба праздновали день рождения, и Джайна всем сердцем радовалась, что в то время Ронин был еще с ними. Нижняя губа Галадина заметно дрожала. Гирамар, старший (пусть и всего на несколько минут), держался несколько тверже, однако непролитые слезы блестели в глазах обоих. По столь торжественному случаю братья оделись изысканно, но, против обыкновения, неодинаково: Гирамар выбрал одеяния цвета индиго с серебряной оторочкой, а Галадин предпочел темно-зеленое с золотом.

Мать их сменила привычные доспехи на платье. Кое-кто удивился, увидев, что ее наряд не черен и даже не слишком строг. Однако Вериса Ветрокрылая была горда и прекрасна, а ее брак с вспыльчивым, но добрым душой верховным магом был полон страсти и любви. В этот день Вериса отдавала дань памяти его яркой жизни, а не ее завершению, и потому облачилась в пышное алое платье, более подходящее для бала, чем для похорон. Мужа она уже оплакала, и посему глаза ее были сухи. При виде этого сердце Джайны исполнилось жалости пополам с невольным восхищением. Пусть у сыновей Ронина больше нет отца, зато есть мать, которая воспитает их достойно.