Фотофиниш. Свет гаснет - Найо Марш

Он поднялся на ноги и, держась за болезненный ушиб на боку, проковылял на пустую сцену.

— Чарли?

— Здесь, сэр.

— Чарли, иди сюда. Под брезентом лежит муляж меча. Никому ничего не говори об этом. Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что он там. Отметь мелом место, где он лежит, достань его оттуда и поправь брезент. Понял?

— Понял.

— Если они узнают, что он там, они начнут болтать всякие глупости.

— С вами все в порядке, сэр?

— В полном, — сказал Перегрин. — Просто ударился.

Он выпрямился и с трудом сделал вдох.

— Ладно, — сказал он, вышел на сцену и спустился в зал к своему столу.

— Сцена третья, — скомандовал он и рухнул в кресло.

— Сцена третья, — повторил ассистент помрежа. — Ведьмы. Макбет. Банко.

III

Третью сцену они отрепетировали довольно тщательно. Ведьмы выходили с разных сторон и встречались на сцене. Рэнги произносил свои слова об уплывшем в Алеппо моряке и умудрялся при этом изобразить злобу и голосом, и лицом, поощряемый стонами удовольствия, который издавали его сестры. Появились Макбет и Банко. Проблема. Положение Банко. Он считал, что должен стоять повыше. Он не видел лица Макбета. Он говорил и говорил об этом своим прекрасным голосом. Перегрин, испытывая боль и довольно сильную тошноту, едва сдержался, чтобы не вспылить.

— Дамы исчезнут, как делали это раньше. Они становятся по местам на словах «Банко и Макбет, привет!»[109].

— Можно, я перебью? — нежным голосом спросил Банко.

— Нет, — сказал Перегрин, преодолевая приступ сильнейшей боли. — Нельзя. Позже, старина. Продолжаем.

Сцена продолжилась с Банко, который был в замешательстве, говорил серебряным голосом и зловеще хорошо себя вел.

Макбет произнес половину своего монолога.

— «Страх явный — ничто пред ужасом воображенья», — сказал он, — и если джентльмен с таким очаровательным смехом наконец заткнется, «мысль, где убийство лишь одно мечтанье», возможно, лишь мыслью и останется.

От Банко его отделяла ширина и глубина сцены; Банко был тактично занят беседой с другими вельможами как можно дальше от произносящего монолог Макбета и только что весело рассмеялся и хлопнул ошеломленного Росса по плечу.

— Перестань смеяться, Брюс. Это отвлекает. Тише! Продолжаем.

Сцена окончилась задуманными автором словами и плохо скрываемым весельем Росса и Ангуса.

Дугал прошел в зал, чтобы извиниться перед Перегрином. Банко напустил на себя невинный вид.

— Сцена с котлом, — скомандовал Перегрин.

Позже он не мог понять, как сумел дотянуть до конца репетиции. К счастью, актеры хорошо знали, что делать, так что ему лишь нужно было объяснить осветителю и мастеру эффектов, чего именно он от них ждет.

Котел должен был стоять в проходе под лестницей к тому, что было комнатой Дункана. Дверь, незаметная в закрытом состоянии, должна была закрыться во время исчезновения котла и ведьм посреди шума, погасшего света, стука копыт и большого количества тумана из сухого льда. Потом загорался полный свет, и Леннокс стучал мечом в дверь.

— Вы посмотрели на это с нашей стороны, — сказал Перегрин мастеру эффектов. — Можете интерпретировать все на свой лад. Идите домой, подумайте. А потом придете и скажете, что придумали, хорошо?

— Хорошо, — сказал осветитель. — Слушайте, а этот парень хорош, а?

— Да, правда, — сказал Перегрин. — Извините, мне нужно переговорить с Чарли. Спасибо вам большое. Прощаемся до тех пор, пока снова не сойдемся мы втроем. Чем скорее, тем лучше.

— Да, именно так.

Раздался хор прощающихся голосов.

Мужчины ушли. Перегрин вытер пот со лба. Надо мне выбираться отсюда, подумал он. Интересно, смогу ли я вести машину.

Еще не было и половины пятого. Банко не было видно, машин на улице не стало больше. Его машина стояла во дворе. К черту все, подумал Перегрин. Он сказал ассистенту режиссера:

— Я хочу уйти, Чарли. Ты убрал меч?

— Да. Вы в порядке?

— Просто синяк. Переломов нет. Запрешь двери?

— Конечно!

Он вышел с Перегрином из театра, открыл дверь его машины и смотрел, как тот садится за руль.

— Все нормально? Вести сможете?

— Да.

— Завтра суббота, отлежитесь.

— Вот такая история, Чарли. Спасибо тебе. Не говори об этом, пожалуйста. Это все их дурацкие суеверия.

— Не буду, — сказал Чарли. — Вы точно в порядке?

Он был в порядке — ну, или почти, когда устроился за рулем. Чарли смотрел, как он выезжает из двора. Вдоль по набережной Виктории, через мост, направо и еще раз направо. Добравшись до дома, он был готов посигналить у дверей.

К его удивлению, из дома вышла Эмили и сбежала по ступенькам к машине.

— Я думала, ты никогда не приедешь! — воскликнула она. — Милый, что случилось?

— Помоги-ка мне. Я ушибся. Ничего серьезного.

— Хорошо. Давай, вот так. С какой стороны?

— С другой. Ну вот.

Уцепившись за нее, он выбрался из-за руля и теперь стоял, держась за машину. Она закрыла и заперла дверцу.

— Принести трость, или ты обопрешься на меня?

— Обопрусь на тебя, родная, если ты не против.

— Тогда пошли.

Они с трудом поднялись по ступенькам. Эмми захихикала.

— Если миссис Слей из соседнего дома нас увидит, она решит, что мы набрались.

— Тебе вовсе не обязательно мне помогать. Теперь, когда я распрямился, я чувствую себя нормально. Ноги у меня в полном порядке, так что отпусти.

— Ты уверен?

— Конечно, — сказал он. Он выпрямился и коротко взвыл. — Я в абсолютном порядке, — сказал он, довольно быстро поднялся по ступенькам, вошел в дом и рухнул в кресло. Эмили подошла к телефону.

— Что ты делаешь, Эм?

— Звоню врачу.

— Не думаю, что…

— А я думаю, — сказала Эмили. Она коротко сообщила врачу о произошедшем. — Как это случилось? — оторвавшись от телефона, спросила она.

— Я упал на меч. На деревянную рукоять.

Она повторила это в телефон и повесила трубку.

— Он заглянет к нам по пути домой, — сказала она.

— Я бы выпил.

— Тебе это не повредит?

— Конечно, нет.

Она принесла ему стакан.