Царица Шаммурамат. Полёт голубки - Юлия Львофф

В тот день она, как обычно, направилась к конюшням, но, услышав громкие мужские голоса, замедлила шаг. Оннес разговаривал с каким-то человеком в военных доспехах, и голос этого человека заставил Ану-син задрожать всем телом. Прошлое догоняло её — то прислав к ней Киссара, то отшвырнув её в воспоминаних назад, к тому времени, которое оставило в её сердце кровоточащую рану.

Потрясённая Ану-син от волнения и страха замерла на месте как вкопанная, не в силах отвести глаз от собеседника мужа. Она сразу узнала своего самого ненавистного врага, хотя он заметно изменился: стал ещё шире, тяжелее стала его поступь, а на обрамлённом бородой лице лежала печать вызывающей надменности. Вот он чуть повернул голову в её сторону — и в ту же минуту Ану-син, словно подхваченная внезапным ветром, бросилась назад, к портику.

Спрятавшись за колонной портика, Ану-син наблюдала за тем, как её муж вместе с Эришумом вошёл в загон для лошадей. Спустя какое-то время оба мужчины снова появились во дворе, продолжая что-то обсуждать, а затем Эришум, к величайшей радости Ану-син, наконец покинул дом.

Сердце у Ану-син всё ещё бешено стучало, когда она вышла навстречу мужу, но она быстро овладела собой и, придав своему голосу оттенок обычного женского любопытства, спросила:

— Кто этот человек? Что ему было нужно?

— А, Эришум… — с угрюмым видом произнёс Оннес. И затем, помолчав, продолжил: — Он царский туртан, правая рука владыки Нина. Несколько дней назад он вернулся из Элама, куда ездил с царским посольством. Его не было на нашей свадьбе: он вёл очень важные переговоры с эламским правителем Шуттарной — давним врагом Ассирии. Но сейчас перемирие с эламитами для нас важнее вражды. Ныне владыка собирает огромную армию для войны с Бактрией, где вспыхнул мятеж против ассирийского владычества. По предварительным подсчётам под знамёнами Ашшура должно собраться более пятисот тысяч пехотинцев, двести десять тысяч всадников и десять тысяч боевых колесниц. По заведённому в стране порядку владельцы конных поголовий обязаны отгонять определённое количество коней в экаль машарти — военные арсеналы, где их готовят для предстоящего похода. Но Эришум приходил ко мне не только для того, чтобы пересчитать лошадей из моих конюшен. Завтра для обсуждения предстоящего похода во дворце владыки соберутся военачальники, наместники и послы вассальных царств. Подготовка обоза с осадными машинами, запасами продовольствия, рабочими и рабами требует особенного внимания. Я должен тщательно подсчитать и представить совету, во сколько обойдётся царской казне новая война.

Ану-син пристально взглянула на мужа и неожиданно произнесла:

— Ты говоришь так, будто предстоящие хлопоты нагоняют на тебя смертную тоску. Прости, мой муж, если я не права, но у меня возникло впечатление, что ты не любишь то, чем занимаешься на службе у владыки.

Оннес поднял брови, подумал и кивнул в знак согласия.

— Милая моя жена, ты удивительно проницательна! Мне в самом деле не по душе всё, что имеет отношение к обязанностям царского казначея. Несомненно, это высокая и почитаемая должность, и многие чиновники хотели бы оказаться на моём месте. Только я занял эту должность не по зову сердца, не по призванию и не из честолюбивых замыслов. Отцы знатных семейств, хранители традиций, пользуются при дворе огромным уважением, к их словам прислушивается сам царь. Владыка Нин своенравен и не очень охотно идёт на уступки, но даже он не решается нарушить традиции преемственности, когда отец уступает своё место придворного чиновника сыну.

— Значит, ты стал царским казначеем лишь потому, что тебе было предписано занять место твоего отца?

— Я прирождённый воин; долгие переходы, жаркие сражения, боевой клич, бряцание оружия, грохот колесниц — всё это ближе моему сердцу, чем сбор налогов, споры с наместниками из-за количества угоняемого из их земель скота, проклятия крестьян, у которых отнимают последний урожай. В дни моей молодости, когда отец ещё был жив и исправно выполнял свои обязанности, я ходил с владыкой Нином в завоевательные походы. Под знамёнами Ашшура мы подчинили власти Ассирии многие города и страны. В те годы, время головокружительных успехов царя Нина, лучшие военачальники разглядели во мне военные таланты. Многие из них уже тогда были готовы признать меня своим главнокомандующим, туртаном. Однако эту должность занимал брат царя, и, пока он оставался в ней, никто не мог заменить его. После смерти отца я был вынужден уйти из армии и стать царским казначеем; а несколько месяцев назад, когда брат царя покинул этот мир, туртаном был назван Эришум.

— А он… этот Эришум и прежде был военным? — спросила Ану-син, помня, что, когда ассирийцы ворвались в храм, Илшу называл их предводителя царским советником.

— У него была боевая молодость — как и у меня, — отозвался Оннес с грустью и тоской по прошлому, которое, как оказалось, он считал лучшей порой своей жизни. — Но, в отличие от меня, Эришум родом из династии военных. Пока туртаном царя оставался его брат, Эришум служил при дворе советником, терпеливо дожидаясь своего часа. И он его дождался…

Оннес умолк и помрачнел.

— А скажи, мой муж, — осторожно, самым мягким, нежным голосом заговорила Ану-син, — если бы с Эришумом вдруг случилась какая-нибудь беда, кого военачальники назвали бы туртаном?

— Этого я не знаю, — ответил Оннес, не усмотрев в вопросе жены ничего подозрительного. — Возможно, меня, если бы один из моих братьев согласился занять должность царского казначея вместо меня. А может, туртаном стал бы кто-то из командующих полками. К примеру, шакну Шамашхасир, который давно мечтает занять место туртана…

После разговора с мужем Ану-син решила, что не пожалеет усилий, чтобы чаша весов в создавшемся положении склонилась в пользу Оннеса. Её собственная необыкновенная судьба подсказывала Ану-син мысль, что именно она сумеет изменить жребий возлюбленного. Но не только желание сделать своего мужа правой рукой царя Нина побуждало её к решительным действиям. Ану-син хотела найти верное средство, чтобы свергнуть Эришума с высоты его положения и чтобы отомстить ему.

Прошлое — теперь уже в образе Эришума — догоняло её, заставляло испытать страх и сделать шаг назад, отступить от намеченной цели. Но Ану-син знала: чтобы убежать от прошлого, ей просто нужно сделать два шага вперёд.

Тонкое коварство против грубой силы; холодный расчёт против непоколебимого превосходства; женское лукавство против мужского тщеславия. Что победит в непростом поединке? На какой стороне будет справедливость?..

С того дня, как Ану-син в доме своего мужа увидела Эришума, все её мысли, все её чувства были подчинены одной цели — мести. Даже лёжа поздно ночью в постели после любовных игр с мужем, она думала всё о том же. Она лежала с закрытыми глазами, слишком утомлённая, чтобы бодрствовать, слишком взволнованная, чтобы уснуть, и видела перед собой ненавистное лицо своего врага.

Чтобы уничтожить туртана, который являлся правой рукой царя и стоял во главе ассирийской армии, требовалась немалая храбрость. Если же за такое рискованное дело бралась женщина, рассчитывать она могла на свою природную изворотливость, острый ум и благосклонность своей богини-покровительницы. Точная выверенность действий и осторожность в осуществлении задуманного — лучшее оружие женщины, — говорила себе Ану-син, подготавливая план свержения и уничтожения Эришума.