Проклятое ожерелье Марии-Антуанетты - Ольга Баскова

– Есть! – радостно крикнул он и вытащил металлическую коробочку, покрытую ржавчиной, и отметил про себя, что не сильно удивился. Самойлова подбежала к нему, раскрасневшись, затаив дыхание:

– Они там?

Крышка коробочки, очень напоминавшей коробочку из-под монпансье, круглую, с изображением румяной девочки, поддавалась трудно, видимо, мешала многолетняя ржавчина, но все же она поддалась, и Сергей направил на содержимое свет фонарика. Несколько камешков, с виду обычных стеклянных бусинок, заиграли всеми цветами радуги, она заплясала на мокрых стенах, на потолке, и Юля не могла сдержать восхищения:

– Боже, какая красота!

– Да, – согласился с ней Плотников, утирая пот, в обилии покрывший лицо, – а теперь пойдем. Что-то подсказывает мне, что нужно скорее покинуть пещеру.

– Да, да, конечно. – Девушка закивала, поправляя пряди волос, на которые упало несколько мутных капель. – Нам осталось совсем немного. Всего лишь зарыть их под ларек…

Пошатываясь, она пошла к выходу, но вдруг обнаружила, что камень, который они оставили у входа, вернулся на свое место, перекрыв дорогу.

– Что за черт? – удивился Плотников. – Ерунда какая-то. Он не мог сам скатиться.

Девушка побледнела и вцепилась в его руку. Она дрожала, как в лихорадке, и шептала с придыханием:

– Это Жанна. Она отомстила нам.

– Быть не может. – Сергей высвободил руку и, собрав все силы, попробовал сдвинуть валун с места, но все было напрасно. Молодой человек в бессилии опустился на холодный пол.

– Я не понимаю, что произошло, – хрипло сказал он. – Это какая-то мистика. И тем не менее нужно вызывать подмогу.

Он достал телефон и, взглянув на дисплей, сплюнул прямо в мутную лужицу.

– Не ловит.

Юля присела рядом, закрыв лицо руками.

– Что с нами будет? – спросила она.

– Филипп Артемьевич знает, что мы здесь, – попытался ободрить ее капитан. – Не дождавшись нашего возвращения, он обязательно придет сюда.

На последнем слове его голос предательски дрогнул. Он и сам понимал, что слова звучат неубедительно. Ну зачем старику идти на Агармыш? Забрать старые инструменты? На кой черт они ему нужны? Дочка не беспокоилась, что их могут не вернуть, наоборот, ее пламенная речь была произнесена для того, чтобы непрошеные гости больше никогда их не тревожили. Получалось, помощи ждать не от кого. В ярости и отчаянии молодой человек вскочил и изо всей силы, сдирая в кровь руки, забарабанил по холодному камню, надеясь, что произойдет чудо и вход откроется. И чудо произошло, только вовсе не то, какого ожидал Сергей. Снаружи послышался голос:

– Эй, как вы там?

Обрадованный, Сергей застучал еще громче, понимая, что звук приглушается камнем:

– Спасите нас, пожалуйста. Со мной женщина. Вы в состоянии отодвинуть камень? Если нет, умоляю – позовите кого-нибудь. Здесь мало воздуха. Через час мы потеряем сознание.

Он не предвидел – да и кто мог такое предвидеть, – что незнакомец расхохочется громким дьявольским смехом, от которого, казалось, дрогнули горы.

– Сколько вы там будете сидеть, зависит только от вас. – Он еле выговорил это, не переставая хохотать, и Юля сжала запястье любимого.

– Это он, – произнесла она, задыхаясь, – это он, тот человек, который звонил мне. Который предлагал продать карту.

– Черт, он все-таки добрался до нас. – Плотников сжал кулаки. – Так просто мы ему не сдадимся.

Незнакомец постучал чем-то по камню, привлекая внимание затворников.

– Эй, голубки, что притихли?

– Мы знаем, что вы потребуете за спасение! – крикнул капитан. – И нас такой обмен не устраивает.

– Я так и думал, и мне совершенно наплевать, что вас устраивает, – хмыкнул он. – Вы сами сказали – там мало воздуха. Так что, хотите вы этого или не хотите, вы в мои руках – однозначно. И выйдите ли вы оттуда живыми, зависит только от вас. Я и так получу карту. Если вы сейчас ее не отдадите, я уйду отсюда, хорошо замаскирую вход, верну инструменты Филиппу Артемьевичу и появлюсь денька через три. Не думаю, что кто-то из вас окажет мне сопротивление. Скорее всего, вы проститесь с белым светом раньше.

– Филипп Артемьевич… – пробормотал Сергей. – Откуда ты знаешь, как его зовут? – Он хлопнул рукой по склизкой стене и поморщился. – Теперь я все понял. Ты запугал его, и поэтому его дочь так с нами разговаривала.

– Запугал, – признался незнакомец. – И это было несложно. Я затащил его в заброшенный дом и пытал папиросами. Он быстро сдался, старик явно не герой. Остальное было делом техники.

– Зачем ты убил Аню? – спросил Плотников, скрипя зубами. – Она несчастная наркоманка, ты мог бы взять обрывок открытки совершенно спокойно. А Лиля Чистяк?

– Анька хотела слишком много, однозначно, – признался убийца. – И я не оставляю свидетелей. Мне вовсе не улыбалось, чтобы мой фоторобот украшал стенды полиции. А что касается Лили… – он на секунду задумался, словно сожалея, но только на секунду, – она слишком назойливо стала предлагать узаконить наши отношения. С ней надо было кончать. Однозначно. Тем более когда я убедился, что Лилька не может быть мне полезной. Она не знала, где у отца тайник. А у меня, признаюсь, не хватило мозгов его вычислить. Вы это сделали, поздравляю. И тогда я решил, что нужно просто вам не мешать, и вы сами приведете меня к тайнику. Видите, я оказался прав, хотя до этого можно было додуматься раньше и оставить наркошу и училку в живых. Однозначно.

Юля вдруг вскрикнула и дернула плечом.

– Помнишь, – лихорадочно зашептала она, прижавшись к Сергею, – я говорила, что мне знаком голос. Я узнала его. Это Толик, сын Колесова.

Кровь отлила от лица Плотникова:

– Георгия Ивановича, сына нашего начальника?

– Да, – возбужденно закивала девушка. – Это его любимое словечко – однозначно.

– Ребята! – Толик снова колотил по камню. – Мы не обсудили условия.

Юля приникла к камню:

– Толечка! Я не верю своим ушам! Мы всегда были с тобой хорошими друзьями. Отпусти нас. Ты всегда прекрасно относился и к моему деду. Он завещал мне вернуть драгоценности в могилу. И я сделаю это.

За камнем послышалось шипение.

– Ты дура! – вдруг истошно завопил Анатолий. – Непроходимая! Я отправил твоего ненаглядного деда на тот свет, чтобы завладеть картой. А ты предлагаешь отказаться от всего. Дура, дура! – Он в ярости бил камень.

– Ты мучил моего деда… – На Юлю было страшно смотреть. Она побледнела как полотно, глаза сузились. Разгневанная, девушка сейчас напоминала Медею, узнавшую о предательстве Ясона: волосы рассыпались по плечам, глаза сверкали холодным блеском вечных льдов. – Как ты мог… Он любил тебя как сына. Сколько времени ты проводил в нашем доме! Твои родители часто оставляли тебя ночевать у нас, и дед с бабушкой читали нам книжки, рассказывали сказки. И после всего этого у тебя поднялась на него рука… Боже мой, какой же ты все-таки негодяй!