Проклятое ожерелье Марии-Антуанетты - Ольга Баскова

– Вы дадите материал в газеты? – поинтересовался молодой врач, когда Гастон рассказал ему о записке. Граф кивнул.

– Я не могу не исполнить ее последнюю просьбу. Пусть Лондон узнает, что за женщина выбросилась из окна, доведенная до отчаяния.

Доктор вздохнул.

– Так-то оно так… Надо же, я и предположить не мог, когда пытался нащупать пульс, чью холодную руку держу в своей. Вот как бывает в жизни! А вы, видимо, ее очень любили…

Он не ждал ответа, но Гастон тяжело вздохнул.

– Да, очень любил и делал все, чтобы она осталась со мной. Но в один прекрасный день графиня исчезла, правда, оставив надежду, что когда-нибудь вернется. Как видите, она передумала. – Он резко повернулся к собеседнику и схватил его за плечо: – Пойдемте к ней! Я хочу увидеть ее в последний раз! В какой церкви гроб с ее телом?

Он рванулся, намереваясь немедленно отправиться на поиски, но доктор остановил его.

– Вам лучше этого не делать, – сказал он мягко. – Священник отслужит мессу при закрытом гробе. Если бы вы видели, как изуродовано ее лицо! Вы человек тонкий, она будет сниться вам по ночам. Поверьте, не стоит смотреть на нее. Это уже не та женщина, которую вы любили.

– О боже, боже! – Граф снова схватился за сердце. – Я буду чувствовать себя виноватым всю жизнь. Да и разве это жизнь – без любимой женщины?

Молодой человек крепко пожал его руку.

– Крепитесь, граф. Постарайтесь отдохнуть. Завтра похороны.

Он покинул несчастного, который не спал всю ночь, вспоминая Жанну.

Утром, так и не сомкнувший глаз, разбитый, постаревший на несколько лет граф, поддерживаемый слугой, еле забрался в экипаж. Еще неделю назад он с легкостью преодолевал сложные подъемы, радуясь, что в свои пятьдесят два по-прежнему бодр и свеж. Наверное, его еще согревала надежда на брак с графиней. Теперь же в его жизни не оставалось ничего, кроме тягостных воспоминаний. Он не помнил, как доехал до церкви, как в пустом зале священник произносил молитвы, почти не сознавал, что идет за гробом к свежевырытой могиле, и очнулся от оцепенения только тогда, когда у старого клена увидел высокую стройную женщину в серой накидке, закрывавшей лицо.

«Кто это?» – пронеслось у него в голове.

Могильщики опустили гроб в яму, и Гастон бросил на крышку горсть влажной земли. Незнакомка тоже взяла в руку землю. Что-то знакомое было в ее облике, и де Гаше старался вспомнить, где ее видел. Кто мог прийти на похороны несчастной Жанны де Валуа? Он не отрываясь смотрел на таинственную даму, и она, словно почувствовав это, послала ему ответный взгляд. Из-под капюшона блеснули знакомые голубые глаза. Граф охнул и схватился за сердце:

– Вы?! Это вы? Но… как?!

В его голове помутилось, он покачнулся и упал возле свежевырытой могилы к ногам любимой, которую уже похоронил.

– Я не думала, что так вас напугаю.

Это была первая фраза, услышанная Гастоном после обморока. Жанна и слуга отнесли в экипаж бесчувственное тело де Гаше и удобно устроили его на мягких подушках кареты. Теперь женщина, на чей гроб граф недавно бросил горсть земли, сидела рядом и держала его за руку, дожидаясь, пока он очнется.

– Если можете, простите меня.

Гастон снова схватился за сердце.

– Вы живы? Но зачем, зачем это все?! Зачем вы подвергали таким мучениям себя и меня? Не лучше ли было остаться в моем особняке и выйти за меня замуж? Каждый день, ожидая вашего прихода, я сходил с ума. А когда узнал о вашей смерти… – Он стал задыхаться, и Жанна погладила его по плечу.

– Дорогой, прошу вас, успокойтесь! Неужели вы сами не понимаете, чем вызвана такая необходимость? Агенты Людовика все равно не оставили бы меня в покое. Кроме того, до меня дошли слухи, что Людовик потребовал выдать меня во что бы то ни стало, а английское правительство, немного поупрямившись, решило пойти ему навстречу. В конце концов меня бы разыскали, отправили во Францию и отрубили голову. – Женщина грустно улыбнулась. – Жанна де Ла Мотт должна была умереть. И она это сделала, ее больше нет. Женщина, сидящая рядом с вами, – никто. У нее отсутствуют имя и фамилия, она не имеет титула. Вы, как Пигмалион, можете вылепить из нее Галатею, какую вам угодно. Она ваша.

– Но как… как вам удалось провернуть это дело?! – Де Гаше еще не до конца поверил в случившееся. – Кто же выпал из окна вашей комнаты и лежал на мостовой в луже крови?

– Позвольте, я все расскажу, граф. – Жанна улыбнулась, и Гастон заметил морщины в уголках ее губ. – Покинув вас, я сразу сняла комнату в одном из беднейших домов Лондона. Никто не знал ни моего имени, ни моей фамилии – моих соседей они не интересовали. Им было все равно, кто живет с ними бок о бок. Я заплатила за два месяца своими деньгами, а потом просто брала в долг у торговца мебелью Макензена, которому приглянулась как женщина. Почти год этот добрый господин снабжал меня, веря, что мой брат, богатый купец, скоро прибудет в Лондон и отдаст ему все с процентами. Но даже этот дуралей в конечном итоге понял, что я не собираюсь возвращать ему ни пенни, и пригрозил полицией. Этого я и ждала. Он назначил мне последний день расплаты с долгами, и я решилась действовать по давно задуманному плану. На оставшиеся деньги я подкупила молодого врача, рассказала свою историю, и он выкрал невостребованный труп из трупохранилища. Бедная женщина, вероятно, умершая от нищеты и голода, чем-то напоминала меня: такая же стройная фигура, такие же длинные черные волосы. Накануне прихода Макензена мы спрятали труп в шкафу, предварительно одев в мою одежду и изуродовав лицо. Как только торговец направился в полицейский участок, мы с доктором выкинули труп на мостовую. К шее бедняги мы привязали флакон с красной жидкостью, напоминавшей кровь. Разумеется, труп опознали по одежде. Ни у кого не возникло сомнений, что он принадлежит беднячке, снимавшей комнату в доме и задолжавшей всем на свете. А в кармане ее платья нашли документы на имя графини де Ла Мотт. В полицейском участке быстро вынесли вердикт о самоубийстве, ибо бедняки никого не интересуют, и отдали тело на погребение. Если бы ваш лакей не присутствовал на месте происшествия, вы бы узнали все из газет. Надеюсь, люди, которые довели меня до крайности и пытались убить, теперь будут спать спокойно.

Устав от длинной взволнованной речи, Жанна закрыла глаза и прислонилась к спинке кареты.

– Люди, о которых вы говорили, наверное, будут казнены, – ответил Гастон.

Графиня сжала пальцы.

– Что, что вы сказали?

– Людовик XVI и его жена Мария-Антуанетта будут казнены, – повторил граф де Гаше. – Я в этом не сомневаюсь. Все зашло слишком далеко. Впрочем, вы же ничего не знаете. Пока вы прятались от мира и придумывали, как организовать свои похороны, во Франции произошла революция. Многие из наших друзей считают, что ваши мемуары дали ей толчок. Несмотря на то что Людовик постарался скупить как можно больше экземпляров и сжег их в камине, кое-что осталось. Люди на улицах Парижа цитировали вас. Видите, в какой-то степени ваше желание стать известной сбылось.