Хрупкая душа - Джоди Пиколт

— Хватит рисоваться, мисс Гейтс, — одернул меня судья. — А что касается вас, мистер Букер, если вы зададите еще один подобный вопрос, я обвиню вас в неуважении к суду.

Гай лишь пожал плечами. Когда у него закончились вопросы, мы снова подошли к судейской трибуне.

— Истец не возражает против включения миссис Купер в число присяжных заседателей, — сказала я.

Гай согласился, и судья позвал следующую соискательницу.

Ею оказалась Мэри Пол. Седые волосы, стянутые в «конский» хвост ниже затылка, бесформенное синее платье и туфли с креповыми подошвами. Она выглядела чьей-то бабушкой. Добродушно улыбнувшись Шарлотте, она уселась за трибунои. «Многообещающе», — подумала я.

— Мисс Пол, вы написали, что вышли на пенсию. Это правда?

— Не знаю, можно ли назвать это выходом на пенсию…

— Чем вы раньше занимались? — спросила я.

— О, я была сестрой милосердия.

День только начинался.

Когда Шарлотта наконец вернулась с отбора присяжных, ты преспокойно утирала мне нос в «Скрэббл».

— Как всё прошло? — спросил я, но на самом деле достаточно было на нее взглянуть: выглядела она так, будто ее переехал грузовик.

— Все на меня глазели, — сказала она. — Как будто нйчего подобного в жизни не видели.

Я кивнул, не зная, что сказать. А чего она ожидала?

— Где Амелия?

— Наверху. Роднится со своим «Айподом».

— Мам, хочешь поиграть? — спросила ты. — Можешь присоединиться к нам. Ничего страшного, что ты пропустила начало.

За восемь часов, проведенные с тобой сегодня, я так и не посмел затронуть тему развода. Сначала мы поехали в зоомагазин и вынуждены были наблюдать, как змея пожирает дохлую мышь; потом сходили в кино — показывали диснеевский фильм; потом накупили продуктов — в частности, спагетти быстрого приготовления, которые твоя мама называла Повар Глутамат-Натрий. Отличный, в общем-то, выдался денек. И я не хотел гасить огонек в твоих глазах. Может быть, Шарлотта это понимала и потому велела сообщить новости именно мне. А может, по этой же самой причине она сейчас грустно посмотрела на меня и вздохнула:

— Ты что, шутишь? Шон, прошло уже три недели.

— Да всё не подворачивался удачный момент…

Ты полезла в мешочек с буквами.

— Остались только слова из двух букв, — сказала ты. — Папа хотел написать «Оз», но это же страна, а страны писать нельзя.

— Удачный момент никогда не подвернется. Солнышко, — сказала она уже тебе, — я страшно устала. Давай как-нибудь в другой раз? — И ушла в кухню.

— Сейчас вернусь, — сказал я и последовал за ней. — Я понимаю, что не имею права просить об этом, но… Я бы хотел, чтобы ты присутствовала, когда я ей скажу. Мне кажется, это важно.

— Шон, у меня был очень трудный день,

— А я сейчас сделаю его еще труднее. Понимаю. Ну пожалуйста…

Не сказав больше ни слова, она вернулась в гостиную и села за стол. Ты пришла в восторг.

— Так что, хочешь все же сыграть?

— Уиллоу, у нас с мамой есть для тебя новости.

— Ты снова будешь жить с нами? Я так и знала! В школе мне Сафайр рассказала, что ее папа однажды ушел от них и влюбился в грязную шлюху. И теперь ее родители живут отдельно. Но я ответила ей, что ты такого не сделаешь.

— Я же тебе говорила, — сказала Шарлотта мне.

— Уиллс, мы с твоей мамой… разводимся.

Она посмотрела по очереди на нас обоих.

— Из-за меня?

— Нет! — выпалили мы с Шарлоттой в унисон.

— Мы оба любим и тебя, и Амелию, — сказал я. — Но мы с мамой больше не можем быть мужем и женой.

Шарлотта отошла к окну и повернулась ко мне спиной.

— Ты по-прежнему будешь видеть нас обоих. И жить с нами обоими. Мы постараемся, чтобы ты перенесла это легко, чтобы ничего особенно не изменилось…

Черты твоего личика становились всё строже, пока кожу не залил сердитый румянец.

— Моя золотая рыбка, — сказала ты. — Она не может жить на два дома.

На прошлое Рождество мы подарили тебе бойцовую рыбку — самого дешевого домашнего питомца, которого только нашли. К всеобщему удивлению, она не умерла через неделю.

— Мы заведем тебе вторую, — предложил я.

— Мне не нужны две золотые рыбки!

— Уиллоу…

— Ненавижу вас! — крикнула ты и зарыдала. — Ненавижу вас обоих!

Ты выскочила из кресла, как пробка из бутылки, и побежала куда быстрее, чем я от тебя ожидал.

— Уиллоу! — завопила Шарлотта. — Будь…

Осторожна.

Твой крик я услышал, еще не добежав до двери. Торопясь скрыться от меня и от дурных известий, которые я принес, ты потеряла бдительность — и теперь, поскользнувшись, лежала на пороге. Левое бедро торчало под углом девяносто градусов, прорывая окровавленную кожу. Белки глаз наполнились жуткой голубизной.

— Мама… — только и выдавила из себя ты, прежде чем твои глаза ввалились в глазницы.

— Уиллоу! — закричала Шарлотта, падая на колени возле тебя. — Вызови «скорую»! — приказала она и, склонившись к тебе, что-то зашептала.

На долю секунды, глядя на вас, я и впрямь поверил, что она воспитает тебя лучше.

Мой вам совет: если есть возможность выбора, никогда не ломайте кости в пятницу вечером. А главное, не ломайте бедренную кость накануне ежегодной конвенции американских хирургов-ортопедов. Оставив Амелию одну, Шарлотта поехала с тобой на «скорой», а я — следом за вами в грузовике. Хотя большинство твоих сложных переломов лечили ортопеды в Омахе, этот был слишком серьезным, чтобы просто зафиксировать кость и ждать перелета. Прибыв в местную больницу, мы узнали, что нами займется стажер.

— Стажер? — переспросила Шарлотта. — Послушайте, мне не хочется никого обижать, но я не позволю какому-то стажеру лечить моей дочери сломанное бедро.

— У меня есть опыт подобных операций, миссис О’Киф, — заверил нас врач.

— Но вы не оперировали девочек с ОП, — возразила Шарлотта. — Вы не оперировали Уиллоу.

Он хотел поставить тебе стержень Фассье-Дюваля — такой, что будет растягиваться по мере твоего роста; последнее слово в ортопедии. Его вдевали в эпифиз (что бы это ни значило), благодаря чему он, в отличие от устаревших моделей, не может сдвинуться с места. А главное, тебе не придется носить кокситную повязку, которую раньше надевали всем больным после операций на бедрах. Вместо этого тебе наложат функциональную шину, длинный лонгет на ногу, всего на три недели. Да, не самая удобная штука, особенно летом, но далеко не такая изнурительная, как кокситная повязка.