Королева Виктория - Екатерина Коути

* * *

Непристроенными оставались младшие сыновья Виктории – Альфред, Артур и Леопольд. Но Альфред и Артур были слишком заняты карьерой – один во флоте, другой в армии, – чтобы помышлять о браке. А Леопольда Виктория привыкла считать калекой и не питала в его отношении никаких надежд: если доживет до преклонных лет, и на том спасибо.

Дела у принца Альфреда шли в гору: в военно-морской флот он вступил еще в 1856 году, при жизни отца, и с тех пор больше времени проводил на море, чем на суше. В 1863 году он дослужился до лейтенанта, в 1866 году был произведен в капитаны. Однако титулы, которые могла даровать ему мать, затмевали все военные чины. В 1866 году Альфред стал герцогом Эдинбургским и графом Ольстерским и Кентским. Вдобавок он был наследником Кобурга и готовился со временем заявить на него права. До тех же пор его всецело занимала карьера морского офицера. С 1867 по 1868 год Альфред совершил кругосветное путешествие, став первым членом британской королевской семьи, посетившим Австралию. Об этом визите он едва не пожалел, когда в Мельбурне на него напал ирландский заговорщик, который таким образом хотел отомстить за казнь своих товарищей.

Виктория переживала за сына, выбравшего опасную стезю. С годами Аффи отдалялся от нее все больше. Манеры принца загрубели и обветрились, он обращался с окружающими как с матросами, чуть что повышая голос. Ром он приучился пить, как заправский боцман, и королева опасалась, что сын сопьется окончательно (в конечном итоге именно это и произошло).

В 1873 году, к немало удивлению матери, Альфред заявил, что хочет взять в жены великую княжну Марию Александровну, с которой познакомился в Германии. Выбор невесты не обрадовал Викторию. Не так давно отгремели пушки Крымской войны, и к русским в Англии относились настороженно. Альфред был следующим на очереди к престолу после Берти. Если бы старший брат скончался, английский трон занял бы монарх, женатый на дочери Александра II.

Королева не представляла, как уживется с русской невесткой, но все же дала согласие на брак. До сих пор ее дети венчались в Англии, поэтому новым родственникам приходилось собирать чемоданы и ехать в Лондон, на поклон к королеве. Но коса нашла на камень. Александр II настоял на том, чтобы торжества проходили в Санкт-Петербурге. Более того, венчание планировалось двойное: сначала по православному обряду, затем по англиканскому – и именно в такой последовательности.

К православию Виктория относилась гораздо терпимее, чем к католицизму и не возражала против сдвоенной церемонии. Но сама на свадьбу не явилась. Вместо нее в занесенный снегом Петербург приехали Берти с Александрой, Вики с Фрицем, Артур и дядя Эрнст из Кобурга. Завороженные, они смотрели на священников в расшитых золотом ризах и внимали звукам непривычной речи. Артуру было поручено держать венец над головой брата, но у него заболела рука, и венец отдали великому князю Алексею. Альфреду был к лицу мундир офицера российского флота с Андреевским крестом на груди. Невеста в белом атласе мило улыбалась, хотя казалось очень бледной. Из дворцовой церкви молодые проследовали в Александровский зал Зимнего дворца, где настоятель Вестминстерского собора провел церемонию по англиканскому обряду.

Через придворную даму Виктория передала невесте свои королевские дары – молитвенник и веточку мирта из Виндзора. А лондонская кондитерская «Пик Фрин» нарекла именем чужестранки новое печенье «Мария», которое до сих пор популярно по всему миру. Но вряд ли эти щедроты впечатлили Марию. С детства она купалась в роскоши и рассчитывала, что в Англии будет поддерживать привычный образ жизни. Приданое единственной дочери царя даже не снилось английским принцессам. Сундук за сундуком с платьями, коврами, золотой посудой, а в придачу мебель, которую Мария Александровна тоже привезла с собой из Петербурга. Кларенс-Хаус, новая резиденция супругов, должен был стать для нее Зимним дворцом в миниатюре, домом вдали от дома.

Ничто в Англии не радовало великую княжну: погода казалась омерзительной, придворные церемонии – скучными, парламент – скопищем вольнодумцев, от которых не жди добра. Вместо того чтобы влиться в новую жизнь, Мария Александровна прилагала все усилия, чтобы от нее отгородиться. Ее щитом стало православие, родная, привычная с детства вера. О том, чтобы перейти в протестантизм, не могло быть и речи. В Кларенс-Хаусе великая княжна устроила православную часовню, молилась перед иконами и слушала певчих. В ее свите всегда состоял православный духовник.

Для Виктории русская невестка как была, так и оставалась чужеземкой. При дворе Марию невзлюбили, считая ее вздорной, неуживчивой, привыкшей смотреть на всех сверху вниз – словом, настоящей русской царевной. Действительно, Мария Александровна дала свекрови понять, что запугать ее не получится – не на такую напали! Она требовала, чтобы вместо «королевского высочества» ее титуловали «императорским высочеством». Соответственно, в иерархии она должна занимать место сразу же за королевой или как минимум за принцем Уэльским, но уж точно перед принцессой Александрой.

Виктория отбивалась от требований невестки как только могла. В отместку Мария Александровна использовала любую возможность, чтобы досадить свекрови. Зная, что Викторию передергивает от грудного вскармливания, она кормила детей грудью прямо на глазах у королевы. Принцесса Уэльская в письме к сестре описывала эпизод на крестинах старшего сына Альфреда и Марии. По словам Александры, Мария преспокойно начала кормить младенца, не стесняясь присутствия Виктории и гостей. Когда малыш срыгнул на нее, она встала, отдала его своей матери, тоже приехавшей на крестины, и «побежала вытирать платье, а ее большая грудь свисала прямо на глазах у всех!!!»[223].

На придворных церемониях невестка ослепляла Викторию блеском сапфиров и бриллиантов, привезенных из дома. По словам придворных, Виктория буравила невестку «взглядом разозленного попугая» и в целом напоминала «взъерошенную птицу, а уголки ее рта ползли вниз, придавая лицу то самое выражение, которое нагоняло страх на всех знакомых». На всех – кроме Марии Александровны. Виктория любила подчинение, но уважать могла лишь тех, кто давал ей отпор, поэтому с годами прониклась уважением к строптивой невестке. Ее личную виндзорскую столовую украшал портрет Марии – единственной из всей родни, кого Виктория хотела созерцать за завтраком.

У Альфреда и Марии родилось пятеро здоровых малышей: Альфред (1874), Мария Мисси (1875), ставшая королевой Румынии, Виктория Мелита Даки (1876), Александра Сандра (1878) и Беатриса Беа (1884). Многочисленные дети королевы Виктории носили одни и те же имена и, чтобы не запутаться, приходилось полагаться на прозвища.

Альфред по-прежнему отправлялся в затяжные плавания, а во время кратких визитов домой изводил семью игрой на скрипке. Разочаровавшись в муже, Мария Александровна уделяла все свое время детям, в которых взращивала неприязнь к англичанам. Когда в 1893 году Альфред унаследовал Кобург, ее домашние с восторгом восприняли переезд и совсем не скучали по лондонским туманам.