Лазарит. Тень меча - Симона Вилар

Невесомая ладонь принцессы Беренгарии, лежавшая на мускулистой руке Уильяма де Шампера, едва заметно дрожала.

Маршал искоса взглянул на невесту короля Ричарда: тонкий профиль, обрамленный кружевной вуалью, ажурная корона, осыпанная рубинами и крупным млечно-серебристым жемчугом, длинные каштановые косы увиты жемчужными нитями. Принцесса стояла выпрямившись, высоко вскинув голову в венце, и выглядела вовсе не такой крошкой, какой поначалу показалась тамплиеру. Держалась она с достоинством, и все же дрожь ее пальцев выдавала глубокое волнение.

Когда король Ричард объявил, что именно ему, маршалу ордена Храма, предстоит вести его невесту к алтарю, Уильям опешил. Нет, он не стал ссылаться на устав ордена — по воле короля могут быть допущены и некоторые отступления, а только спросил:

— Но почему же я, ваше величество? Кто я для принцессы Наваррской?

— Вы родственник Плантагенетов и человек безупречной чести. Кому же еще быть названным отцом моей невесты? К тому же Беренгария Наваррская наслышана о вас от моей августейшей матушки и также одобрила мой выбор.

От этих слов у маршала даже слегка закружилась голова. Как важно, когда тебя оценивают по заслугам, и не кто-нибудь, а Ричард Английский и сама Элеонора Аквитанская!..

Уильям смутно помнил королеву-мать — в детстве ему с родителями доводилось бывать при дворе, так как он считался наследником титулов и имений де Шамперов. С тех пор прошло немало лет, но ведь не зря говорят, что королева Элеонора обладает дивным даром — первой узнавать обо всем на свете. Да, о нем, Уильяме де Шампере, маршале ордена Храма, и впрямь идет добрая молва, его не зря прозвали «Честь ордена». Тогда как прежний магистр тамплиеров Жерар де Ридфор натворил столько бед и совершил столько ошибок, что слава храмовников заметно пошатнулась. И одно то, что Беренгарию передаст венценосному жениху у алтаря не кто иной, как член орденского братства, недвусмысленно покажет всем, что король Англии намерен поддержать ослабевший после поражений орден. А избранный им для этой цели маршал однажды сможет встать во главе ордена!..

Облачиться в плащ Великого магистра ордена рыцарей Христа и Храма Соломона и одним мановением руки бросить своих тамплиеров в бой, пядь за пядью освобождая от неверных земли растерзанного Иерусалимского королевства, — в этом и заключалась самая потаенная мечта Уильяма де Шампера, посвятившего жизнь служению рыцарскому братству!

«Не мне, Господи, не мне, но имени Твоему ниспошли великую славу!» — повторял он про себя девиз тамплиеров, словно желая убедить самого Всевышнего, что его стремление возвыситься свободно от какой-либо корысти.

Он страстно мечтал об этом, и благосклонность Ричарда питала его надежды. Ведь несмотря на то, что вместе с королем прибыло множество именитых братьев из Орденских домов Европы и де Шампер с прибывшим вместе с ним на Кипр королем Гвидо могли просто затеряться в толпе блестящих вельмож и рыцарей, взгляд английского Льва обратился именно на него.

Оставив эти мысли, он вновь взглянул на принцессу. Беренгария была бледна, ее расширенные немигающие глаза были устремлены на сводчатый проход, ведущий к капелле Святого Георгия, откуда уже доносилась торжественная музыка. Пора!

Де Шампер попытался ободрить принцессу:

— Да пребудет с вами милость Божья, мадам! Сегодня вы станете супругой самого прославленного рыцаря христианского мира!

Беренгария подняла на него кроткие карие глаза.

— Я счастлива, мессир маршал. Отныне — и пока смерть не разлучит нас, я буду верно служить ему!

Какое смирение! Не то что его сестра Джоанна, которая бросилась маршалу на шею прямо в порту Лимассола, на виду у всех собравшихся, и звонко расцеловала его в обе щеки. Уильяму пришлось резко отстранить ее от себя, заметив, что такое обращение с рыцарем Храма недопустимо. В ответ Джоанна надулась и заявила, что он бука и не такой встречи она ожидала от старшего брата.

Уильям возмутился, но не подал виду. Разве мало он сделал для сестры? Орден оплатил ее дорожные расходы, до самой Дорилеи ее сопровождали рыцари-тамплиеры, где Джоанне и ее супругу неожиданно взбрело в голову продолжить путь самостоятельно, без надежной защиты! И в результате Джоанна прибыла на Кипр одна, в нарушение всяческих приличий, что, несомненно, наносит урон ее чести.

Впрочем, эти соображения он оставил при себе. Все обошлось благополучно — и довольно. Молодой граф Лестер взялся похлопотать за Джоанну, и, как уже донесли маршалу, отныне Джоанна де Шампер причислена к свите вдовствующей королевы Сицилийской и окружена подобающими ее происхождению и достоинству вниманием и заботой. Пожалуй, можно было вздохнуть с облегчением.

В следующее мгновение маршал с Беренгарией вступили в капеллу Лимассольского замка. Там пылали сотни свечей, вдоль всего прохода стояли нарядные вельможи, приглашенные на бракосочетание государя, а бесчисленные фигуры святых и праведников, которыми, по ромейскому обычаю, были расписаны стены церкви, словно удваивали их число.

Ричард с улыбкой поджидал невесту у алтаря.

«Беренгария должна быть счастлива, что у нее такой жених», — мельком подумал маршал, с удовольствием взирая на рослого плечистого короля в длинном алом одеянии с вышитым на груди гербом Плантагенетов — тремя важно шествующими золотыми львами.

— Кто отдает эту женщину под покровительство будущего мужа? — задал традиционный вопрос Хьюберт Уолтер, епископ Солсбери.

— Я, маршал ордена Храма в Святой земле Уильям де Шампер!

Все, на этом его роль завершена. Теперь он мог отойти туда, где стояли прочие тамплиеры, прибывшие с Ричардом из Европы. Многих из них Уильям еще не знал, но был поражен количеством достойных и представительных рыцарей, присланных орденом из графств и провинций во владениях королей Англии и Франции. Среди них он тотчас узнал анжуйца Робера де Сабле, командовавшего флотом крестоносцев, треть которого составляли суда, построенные на средства ордена. Де Сабле благодушно улыбнулся в длинную бороду и слегка потеснился, освобождая де Шамперу место рядом с собой. Этот человек нравился Уильяму, он был признателен де Сабле за то, что пламенный призыв, с которым флотоводец обратился к собратьям, помог собрать в войско Ричарда такое множество тамплиеров.

Ангельский напев сопровождал начало брачной церемонии. Уильям пристально следил за обрядом, который вел королевский капеллан Никола.

Это было в духе Ричарда — предоставить право совершить таинство венчания монарших особ не высокопоставленному прелату, а простому слуге церкви, который пользовался его доверием и расположением. И, похоже, такое решение нисколько не уязвило присутствовавших здесь епископа Солсбери, епископа Эвре и патриарха покоренного Кипра Панкратия.

Взглянув на полное благости лицо патриарха, Уильям заметил позади священнослужителя самозваного императора Кипра Исаака. Комнин также был приглашен присутствовать, но лишь после того, как безоговорочно сдался Ричарду и обещал принести ему клятву верности как сюзерену. Вот кто не скрывал своего недовольства происходящим! Его угрюмый взгляд из-под кустистых бровей то и дело вонзался в спину короля, пока тот внимал словам благословения новобрачным, звучавшим на латыни.