Созидательный реванш - Юрий Поляков

— Другие средства массовой информации духовных запросов общества не слышат?

— У современной журналистики есть две проблемы. Первая заключается в том, что власть не хочет слушать журналистов. Обкричись — ей наплевать. Раньше после статьи в «Правде» снимали секретаря обкома, сегодня же власть считает, что с помощью политтехнологий можно решить любые вопросы. Это глубокое заблуждение, в опасности которого мы все очень скоро убедимся. Вторая проблема — обратная сторона этой медали: журналистика, особенно телевизионная, глуха к обществу и его запросам. Общество говорит: нам не нужно такое телевидение, зачем вы нам это все показываете, нам не нужны три мыльные оперы в день, пять кровавых детективов и четыре юмористические программы, когда уже не поймешь, кто Петросян, а кто Ургант. Мы хотим совсем другого… А телевидение отвечает: у нас рейтинг, мы зарабатываем деньги. Я как-то спросил, судя по прическе, кажется, Эрнста: «А вы на что эти деньги тратите, может быть, детские дома содержите, богадельни, вкладываете в художественное или спортивное воспитание молодежи?» Он обалдел: какая молодежь? Мы на себя тратим, на развитие телевидения. Видели мы это развитие! Видели, какие лимузины у Останкино стоят. На нас зарабатываете, а тратите на себя. Ни денег от вас не видим, ни нормального телевидения… Это как если бы корова не давала молока-мяса, а только навоз…

— И как решить эту проблему взаимной глухоты?

— У нас, когда хотят что-то сделать, начинают ссылаться на опыт американцев или европейцев. Но во всех развитых странах, на которые мы так ориентируемся, — существуют очень влиятельные, уважаемые общественные советы по телевидению. У них огромные полномочия вплоть до отзыва лицензии у канала. И только у нас таких советов нет. У общества нет механизмов влияния на ТВ! А как только заходит речь о создании советов, начинается крик о наступлении на свободу слова, фашизме и прочей ерунде. При чем тут вообще фашизм? В Великобритании королева патронирует общественный наблюдательный совет, блюдущий национальное ТВ. Она что, фашистка, что ли? Почему же поднимается такой вой? Потому что нет гражданского общества, ведь всю ту фигню, которой нас кормит ТВ, можно гнать в эфир только при отсутствии контроля общества. Я считаю, создание подобных советов в нашей стране — вопрос политической воли. У нас так традиционно сложилось: все делается сверху. По-другому мы пока не умеем.

— Ваши произведения всегда касались самых острых проблем в жизни общества…

— Я как-то попал на передачу, посвященную сериалу «Школа». И когда спросили о моем к нему отношении, я ответил: двадцать пять лет назад мне самому пришлось побывать в положении создателей сериала. Моя повесть «Работа над ошибками», опубликованная в «Юности», ее экранизация и инсценировка в ленинградском ТЮЗе тоже вызвали бурю, всесоюзную дискуссию. Кипели споры и страсти. Это нормально: в таких социально значимых структурах накапливаются острые проблемы, волнующие общество, и с периодичностью лет в двадцать, выплескиваются. В середине шестидесятых всех взволновал фильм «Доживем до понедельника». В середине восьмидесятых — «Работа над ошибками». Теперь вот — «Школа». Все они примерно об одном и том же. Мир взрослых. Мир детей. Воспитание. Кто — кого? Правда, есть один нюанс. «Доживем до понедельника» до сих пор показывают и смотрят. Мою повесть до сих пор переиздают, и она расходится, ее читают. А вот в том, что через двадцать пять лет будут смотреть сериал «Школа», я не уверен. И даже уверен в обратном.

Куда засунуть «Золотую маску»

— Юрий Михайлович, вы не раз резко высказывались по поводу современных российских литературных премий…

— Это правда. Меня изумляет все то, что происходит в этой области. Возьмем, к примеру, драматургию. Человек еще не научился писать пьесы — с сюжетом, с характерами, я уже не говорю про репризы… Зато его герои матерятся. И это считается новым словом в драматургии, за это дают «Золотую маску»… И когда ты пытаешься ему объяснить, что он элементарно не владеет навыками драматурга, он изумляется: «У меня же „Золотая маска“!..» Ну и что? Повесь эту маску в сортире! Если премия дается за матерщину — там ей и место!

Кстати, в прошлом году я специально согласился стать сопредседателем жюри «Большой книги». Хотел, так сказать, подползти поближе и посмотреть. Мы много писали в «Литературке» об этой премии, которая с самого своего появления отличается странной особенностью: в короткий список попадают только авторы-москвичи и эмигранты. А ведь это фактически госпремия. И хотя существует она на деньги банкиров, все понимают, что банкиры без команды из Кремля не то что на премию, на похороны копейки ни за что не дали бы. Повторяю, из регионов России нет ни одного человека. Причем эмигрантов в премии больше, чем всех остальных. Я ничего не имею против эмигрантов, но они выбрали другую страну и другой социум. Так почему же наша национальная премия должна вообще рассматривать литераторов из других стран?

За время своего сопредседательства я понял: все организовано просто и надежно. Экспертный совет премии возглавляет некий московский литератор Бутов. Москвичи бывают разные и далеко не всегда плохие, но этот из тех, чья жизнь ограничивается Садовым кольцом и международным терминалом аэропорта Шереметьево. На этом география России для него заканчивается…

Так что ничего удивительного, что вся хорошая литература из губерний отсекается. Я устроил там скандал, дал несколько интервью, в которых заявил: если вы хотите, чтобы была действительно репрезентативная премия, а не профанация, меняйте модераторов экспертной группы каждый год. Назначьте в следующий раз главой группы, например, критика из губернии, ну вот хотя бы Валентина Курбатова — и посмотрите, насколько изменится картина… Думаете, ко мне прислушались? Шиш!

— Нравится ли вам издательская политика?

— Нравятся девушки. С коммерческим книгоизданием мы все равно ничего не сделаем. Плохие книги были, есть и будут всегда. Они рассчитаны на малообразованных людей — вы посмотрите интереса ради, что издавали в пору Серебряного века для читающих кухарок и швейцаров! А хорошей литературы всегда мало, читателю надо ее искать. «Литературная газета» запускает совместный проект с «АСТ»: «Современная проза из портфеля ЛГ». Мы хотим издать действительно хороших прозаиков, но не раскрученных или сознательно замалчиваемых. Будем продвигать хорошую литературу. Ведь у нас в основном продвигают ПИПов… Несколько лет назад я предложил ввести эту аббревиатуру (ПИП — персонифицированный издательский проект), чтобы не обманывать читателя. Нельзя одним и тем же словом «писатель» именовать Битова с Распутиным и Донцову с Марининой. Портной и стилист — разные профессии. Пусть будут писатели — это те, кто создает свой художественный мир, работает со словом, и пусть будут ПИПы — персонифицированные издательские проекты. ПИПы же лепят книжную продукцию, как правило, бригадой, и то, что на обложке стоит одно имя, никого не должно вводить в заблуждение… В кино, например, честно пишут фамилии всех трех авторов сценария, как в «Ворошиловском стрелке»…

— Вы были одним из авторов сценария «Ворошиловского стрелка». Вы считаете правильным поступок героя?