Доброволец. Проект Z2-17 - Александр Протасов

— Вы считаете, что эта запись подделка? — первым выразил своё удивление Тимофей.

— Твоя мысль близка к истине, племянник, но недостаточно. Я считаю, что здесь всё гораздо сложнее. До настоящего момента я почему-то не задумывался над этим вопросом и так же, как и вы все, был уверен в том, что видел. Но вот сейчас что-то засомневался.

— Чего это вдруг? — удивился словам дяди Тимофей. — Не верите уже в его вину? Это называется внушаемая правда. Под тяжестью вины или страхом приближающегося конца люди склонны придумывать оправдание своим грехам. Быть может, невиновность Михаила — это именно тот самый грех, который вы пытаетесь оправдать? Только вот оправдывать чужие грехи дело весьма неблагодарное. Как бы боком не вышло?

— Ты очень быстро поумнел, я гляжу? — съязвил Бирюк. — Мозги не жмут? Могу помочь! — Он показал племяннику кулак.

Тимофей не стал продолжать и переключил внимание на разведчика.

Они отошли на безопасные сто метров и укрылись за большим валуном.

— Сработает? — поинтересовался у «Дарта» Тимофей.

— Обижаете, командир! — откликнулся тот, сбрасывая с лица задумчивость. — Давай «Косолапый», взрывай!

Громила нажал на своём портативном планшете маленький сенсор и в тот же миг жуткий грохот разорвал воздух пространства заброшенной шахты.

Прошло около пяти минут, пока Тимофей сумел расслышать хоть что-то из окружающих звуков. Как ни странно, но это был отборный мат генерала Бирюка.

Выслушав долгую и весьма нелицеприятную тираду, направленную в сторону «Дарта» и «Косолапого», Тимофей медленно двинулся в сторону места взрыва, пробираясь сквозь клубы пыльного дыма. Он шёл практически на ощупь, лишь свет фонарей его костюма вырывал из темноты мрачные стены старой шахты. Под ногами валялись груды камней, о которые он постоянно спотыкался и даже несколько раз чуть не упал.

Неожиданно для самого себя Тимофей вышел на свежий воздух, оказавшись на открытом пространстве ночного горного пейзажа, освещённого лишь звёздами да маленьким серпом засыпающего месяца. А вдалеке на востоке медленно зарождалась заря, мерцая по линии горизонта тонкой полоской приближающегося утра.

— Ну вот и выбрались, — вздохнул рядом генерал Бирюк.

— Боже, спасибо тебе! — Василиса глубоко вдыхала носом чистый горный воздух. — Я уж думала, так и помру в мрачном туннеле с кучей потных, грязных солдафонов!

— Между прочим, красавица, эти самые солдафоны тебе жизнь спасли, — осадил её обиженным голосом «Француз».

— Да ладно вам, дяденька! Я же не со зла! — улыбнулась в ответ девушка.

— Утра дожидаться не станем. Уходить нужно сейчас. Взрыв точно слышали и, скоро тут будет вся королевская конница и вся королевская рать, — пробормотал Бирюк.

— Он прав! — поддержал дядю Тимофей. — Нужно валить.

Парень забросил на плечи полупустой рюкзак и уже собрался идти, как вдруг прямо перед ним словно из ниоткуда появился тот самый дрон-охотник, чей модуль памяти, расплавившись, проделал дыру в их вертолёте.

— Ух ты! — только и успел произнести Тимофей. Доставать оружие было уже поздно и бессмысленно. Пулемёты дрона смотрели на парня чёрными глазками стволов.

— Вот теперь точно, попали! — протянул едва слышно «Дарт».

Дрон уставил на беглецов все свои камеры и бесшумно моргнул бортовыми огнями.

Горный лесной массив. 58 километров к югу от горы Конжаковский камень. 28 мая. 04:29.

Никогда ещё Тимофей не ощущал так близко костлявую руку смерти. Даже после падения в разваливающемся самолёте и первой встречи с дронами-охотниками, перепрограммированными неизвестным врагом, он не осознавал в полной мере всю суть своей гибели. Объяснялось это очень просто. Ранее он никогда не сталкивался так близко с окончательным процессом жизнедеятельности организма напрямую. Опасность, если и была близка, то в основном угрожала не ему лично, а тем, кто были рядом. Гибель отца прошла для него на уровне знания. Он не присутствовал на его похоронах и не видел тела. А все погибшие за время их недолгого путешествия бойцы отряда «Стальная кольчуга» были ему чужими, по сути, людьми и их гибель не затрагивала душевных струн Тимофея, поскольку никакого отношения к жизни парня эти люди не имели. Их двухдневное знакомство не давало поводов для траура, который бы он испытал, если вдруг погиб кто-то из его родных и близких. Даже в тот день, когда в лесу, полном жутких тварей, его дядя не отвечал на вызовы по рации, Тимофей хоть и боялся за жизнь родственника, но поверить в его гибель так до конца и не успел.

Осознание смерти медленно, но верно приходило к Тимофею. Он понимал, что рано или поздно может погибнуть и сам. Но, как и у любого человека, подобные мысли тут же отметались из-за неверия в возможности их материализации. Возможно, именно на это была рассчитана работа скрытой где-то в его теле летальной капсулы. Образное представление смерти не означает её истинного осознания. Люди, работающие в моргах, хирурги, патологоанатомы, спасатели, военные или судебные медицинские следователи, уже спустя пару лет работы, связанной с результатами смерти, перестают воспринимать этот процесс, как нечто жуткое. Она превращается для них в обыденность. Когда приходит время умирать, они могут и не осознать до конца, что с ними это происходит на самом деле. Летальная капсула была разработана непосредственно для тех, кто воистину осознаёт смерть. Именно это сейчас и происходило с Тимофеем.

Люди, вообще, очень неохотно верят в свою смерть. Им кажется, что жить они будут вечно, а их организм непохож на другие, а с ними никогда не произойдёт тех ужасов, о которых они постоянно слышат в новостях и бесконечных телепередачах. Но реалии жизни таковы, что тела людей в основе своей одинаковы. Они подвержены инфекциям, травмам, патологиям. Смерть может наступить в любой момент, неважно, сильный вы спортсмен или умственно отсталый калека. Зависит это от множества факторов и стечения нелепых порой обстоятельств. Кто-то называет это судьбой, кто-то случайностью, а иные полагают, что всем ведает бог.

Представить себя мёртвым Тимофей сумел за долю секунды. В его сознании пронеслись жуткие картины. Плачущая над могилой мать. Кругом много людей, в большинстве незнакомых. Мрачное пасмурное небо, сквозь рваные тучи прорывается луч солнца и тут же исчезает. Рядом могила генерала Бирюка. Она также свежая, ещё не тронутая природой сырая земля. Но вскоре их погребальные холмики занесёт снегом. Затем они зарастут травой. Их трупы будут медленно, но верно разлагаться в сыром мокром пространстве тесного цинкового гроба, если, конечно, родственники не подвергнут их кремации. Трупные бактерии пожрут вены, мышцы, кожу, превратят некогда живое и сильное тело в компаунд для растущей поверх травы и деревьев. Выделяемый при этом запах вкупе с газами, образуемых гнилостными бактериями, может привести к раздутию трупа. Если тело не вскрыть, то уже через 2–3 дня оно раздуется от гнилостной эмфиземы. А уже через 6–10 суток газы начнут выходить через естественные отверстия и находиться в этот миг рядом будет страшнейшей из пыток. Через две недели происходит гнилостное расплавление трупа, ткани размягчаются и распадаются. Полный гнилостный распад происходит через 4–6 недель. После этого остаются только кости, хрящи и связки. А через полгода в гробу останется лишь скелет да куча истлевшего тряпья. Кости с годами скиснут, но ещё много времени будут гнить, а потом, спустя много-много лет, на этом месте построят какой-нибудь завод. Наилучшим стечением обстоятельств будет бульдозер, который, пройдясь поверх земли своим металлическим ковшом, не зацепит гробы. В дальнейшем их просто зальют бетоном и закатают в асфальт. Но если их с генералом протухшие останки выкорчуют на свет божий, то здесь также возможны варианты. В лучшем случае останки перезахоронят. Если, конечно, сумеют понять, кто они были. В худшем — попросту соберут в кучу, перемешав все кости в одном месте так, что уже невозможно будет разобраться, где кто. А потом тот же самый экскаватор выроет большую яму на окраине стройки, где не бывают никакие комиссии и инспекции. Машина утрамбует яму, затем всё зальют бетоном, установив на этом месте что-то вроде символичного вымпела с надписью типа: «Здесь в таком-то году был построен завод…» Всё!