Закон Единорога - Владимир Свержин

Вежливая улыбка медленно сползла с лица королевы. Она побелевшими пальцами вцепилась в подлокотники .кресла.

– Не может быть, – тихо, но уверенно произнесла она. – Он мертв!

Я отрицательно покачал головой, глядя прямо в ее испуганные глаза, ставшие черными из-за расширившихся зрачков.

– Нет, ваше величество. Он жив.

Я протянул Элеоноре пергамент, который она взяла, словно ядовитую змею. Быстро пробежав глазами текст, королева уронила руки с письмом на колени и в изнеможении откинулась на спинку кресла.

– Но как?.. – едва смогла прошептать она, закрывая глаза и едва удерживаясь от слез.

– Кретьен де Мобрюк заточил короля в своем замке вместо того, чтобы убить, – пояснил я.

– Предатель! – воскликнула Элеонора, ударив рукой по подлокотнику кресла.

– Значит, вы знали о готовящемся убийстве… – тихо сказал я.

Королева яростно взглянула на меня.

– Знала? – отчаянно выкрикнула она. – Конечно, знала! Я сама навела своего бывшего тюремщика на эту мысль! Вы представить себе не можете, как сладка была моя месть! Это чудовище украло десять лет моей жизни! Лучших лет!! – она подалась вперед, судорожно сцепив пальцы. – Вы и не представляете, как он издевался надо мной! А вы спрашиваете, знала ли я?! Да я собственными руками задушила бы эту мразь, если бы смогла дотянуться до его толстой шеи! – прошипела королева.

– Я так и думал, – спокойно произнес я. – Но исправить уже ничего нельзя.

– Послушайте, мессир Вальдар, – тихо произнесла Элеонора. – Если я приеду в Париж, как он того требует, Филипп убьет меня в тот же день. «Любимая супруга…» – с горечью перечитала она, развернув пергамент. – Мог хотя бы передо мной не пускаться на эти уловки…

– Он вас пальцем не тронет, – заверил я ее величество.

– Это король обещал вам? – презрительно скривила губы Элеонора. – Как можно верить такому лжецу?

– У него нет иного выхода, – пояснил я. – Вокруг него слишком много людей, готовых выполнить мой приказ.

– Ваших людей? – переспросила королева, подымая на меня полные непролитых слез прекрасные карие глаза. – Помоги мне, Господи! Быть может, все еще можно исправить? Вы сами не представляете, какое чудовище выпустили на свободу! – пылко начала убеждать меня несчастная женщина.

– Это невозможно… – едва смог выдавить я, чувствуя себя последним мерзавцем. Сердце мое обливалось кровью, но я не имел права на сочувствие, черт возьми!

– Но почему?! – не сдерживая своих чувств, закричала королева. – Вы с ним заодно? Тогда зачем вы пришли ко мне?! Чтобы полюбоваться на мои слезы?

Я отрицательно покачал головой.

– Король Джон Плантагенет, – четко выговорил я.

– Что – Джон?.. – вскочила со своего кресла Элеонора. – При чем здесь… Я не дал ей договорить.

– Король Джон и королева Элеонора… И корона англо-французской империи на голове вашего сына. Моя собеседница смертельно побледнела.

– Откуда вам… это известно? – растерянно спросила она, вновь опускаясь в кресло. – И какое дело вам до этого?

Я встал и молча прошелся по кабинету.

– Какая разница, откуда мне это известно? Главное, что это правда и я это знаю. А дело мне до этого самое прямое.

Я остановился напротив королевы, с ненавистью взиравшей на меня.

– Точно так же, как Людовик – сын Джона, – Элеонора при этих словах вздрогнула, словно от удара, но не отвела взгляда, – Эдуард Английский – мой сын, – устало закончил я фразу. – Я готов сделать для вас все что угодно, но, пока я жив, ни один волос не упадет с его головы.

– Вы уже сделали… – процедила сквозь зубы Элеонора. – Я полагаюсь на ваши слова и возвращаюсь в Париж. Но знайте, – она помедлила, обдав меня ледяным взглядом. – Вы сломали мне жизнь, развеяли надежды на счастье, которое я заслужила более, чем какая – либо другая женщина .. Уходите, благородный рыцарь Вальдар Камдил. Я проклинаю вас. И покуда я-жива, я сделаю все, чтобы вы страдали так же, как и я.

Я повернулся и молча вышел, всю дорогу до двери чувствуя на затылке обжигающий ненавистью взгляд королевы Элеоноры Французской.

За свою жизнь я совершил много такого, что могло быть сочтено грехом. И все же, оглядываясь назад, я знал за собой лишь несколько поступков, из-за которых мне было мучительно больно и стыдно. Сегодня к ним прибавился еще один. Я шел по залитым весенним солнцем улицам Тулузы, не замечая ничего вокруг и желая забыть все происшедшее, как страшный сон. Однако снова и снова видел перед собой бледное, решительное лицо королевы и слышал страшные слова. Уж и не знаю, сколько часов заняли мои блуждания по городу. Но когда тени от домов стали закрывать улицы, я решил направиться туда, где ждали меня друзья. Несколько раз мне наперерез бросались добровольные проводники-факельщики, обещая за пару сантимов провести меня в любой уголок Тулузы, но, бросив мелкую монетку, я отказывался от их услуг. Не то чтобы я хорошо знал топографию этого счастливого города, но найти мой отель было весьма несложно – разнообразнейшее бряцание струн и многоголосое бельканто служили надежным ориентиром. Понимая, что если войду в дом с парадного входа, то неминуемо подвергнусь насильственному воспеванию, я, кутаясь в плащ, решил проникнуть в отель через черный ход. Но едва завернув за угол, мне пришлось резко затормозить: возле калитки толпилась кучка экзальтированных юношей в вычурных нарядах, в нетерпении напиравших на дверь «Что за черт?» – пронеслось у меня в голове.

– В очередь, благородные сеньоры! Не толкайтесь! – в изумлении услышал я знакомый голос Лиса – Не больше одного куска в руки! Ну куда вы лезете! Я же вам сказал, не больше одного куска.

Послышалось характерное звяканье монет.

– Ну ладно, только для вас. Носите на здоровье!

– Лис, что происходит? – переходя на мысле-связь, зловеще прошипел я.

– Прекрасный город! – жизнерадостно отозвался мой напарник, начисто игнорируя угрозу в моем голосе – Никогда не думал, что обустройство гардероба прекрасной дамы – такая выгодная затея!

– Не понял тебя – моя рука инстинктивно нащупала на поясе мешочек с деньгами, только что полученными в конторе Амальфи.

– Еще бы не понял! – хохотнул Рейнар. – Это у вас семейное! Эта глупая девчонка, твоя сестра, считай, чуть улицу солидами не посыпала!

– Да объяснишь ты наконец – начал я окончательно выходить из себя.

– Объясняю. Лауре пошили три платья, не считая прочих аксессуаров. Местное трубадурное рыцарство в припадке куртуазной горячки ринулось за сувенирами Ну знаешь там, обрезки всякие, кусочки тесьмы и прочие лохмотья, которые здесь принято вешать на себя Модистки, понятное дело, начали втихаря приторговывать бесценными фетишами. Инельга, которую эти патетические вопли под окнами окончательно вывели из душевного равновесия, засекла их за этим недостойным делом После чего, решив, видимо, что она в осажденном замке, собралась полить публику чем-то вроде горячей смолы Но поскольку таковой в наличии не оказалось, баронесса чуть не вывернула на голову осаждающих корзину с обрезками Но я, как всегда, подоспел вовремя! – закончил Лис свое пространное объяснение.