Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

Однако господству Чандрагупты над индийскими провинциями был, конечно, брошен вызов, когда Селевк между 312 и 302гг. до н.э. восстановил свою власть на Востоке. Снова великая македонская армия с победой пришла в Пенджаб. Однако именно в этот момент ситуация на Западе стала кризисной, и Селевку нужно было всеми силами выступить против Антигона. У него не было времени, чтобы закрепить свое господство в Индии. Поэтому он быстро пришел к соглашению с Чандрагуптой. Новому индийскому царю позволили владеть своей державой, а он, со своей стороны, обещал если не подчинение, то союз. Брак скрепил союз двух домов, и Чандрагупта предоставил Селевку 500 слонов, с которыми тот мог воевать в Малой Азии. Регионы к западу от Инда, оторванные Александром от иранской провинции, к которой они принадлежали, Селевк теперь уступил индийскому царю[1004]. С тех пор связи дома Селевка и династии Чандрагупты оставались самыми дружескими[1005].

Однако тенденция к основанию великого царства, которой положило начало македонское завоевание, еще не достигла завершения. Чандрагупта перешел из Пенджаба в более восточную часть Индии, омываемую Гангом и его притоками, и все подчинилось ему. Его завоевание достигло Бенгальской бухты. От Инда до устья Ганга теперь расстелилась единая империя, центром и столицей правительства которой, по милости завоевателя, стала Паталипутра (современная Патна).

И везде, где правил Чандрагупта, можно заметить влияние Александра. Мы уже видели, что новое индийское царство непосредственно появилось из империи Александра и что Чандрагупта признал это происхождение, почитая македонского царя. У алтарей, которые построил Александр рядом с Гифасисом, когда он повернул на запад, цари, правившие на Ганге, долго еще имели обыкновение приносить постоянные жертвы по греческим обрядам[1006]. Поддерживались отношения между царским двором Паталипутры и греческими дворами Запада. Мегасфен некоторое время жил в Паталипутре как посол Селевка к Чандрагупте и оставил классическую работу об Индии последующим поколениям Античности[1007]. Деимах из Платеи был посланником к сыну и наследнику Чандрагупты, Биндусаре Амитрагхате[1008], и также записал информацию, которую ему удалось собрать. Посланник ПтолемеяII в Индии Дионисий также упоминается, как третий источник[1009]. Мы можем предположить, что и при дворах Селевкидов и Птолемеев были индийские послы – еще до того, как Ашока послал своих миссионеров.

Общение между далеко отделенными друг от друга ветвями человеческого рода должно были перейти на совершенно новый уровень, когда вся Азия от устья Ганга до берегов Средиземноморья была занята двумя находившимися в дружеских отношениях империями! И следует помнить, что греческий купец теперь прибывал в Индию не как в совершенно чужую страну. В Пенджабе, также под властью индийского царя, он мог найти греков, поселенных туда Александром. Греческий язык, видимо, был широко распространен как язык торговли в Западной Индии и в Афганистане[1010]. Наши источники ничего не говорят нам о событиях в мире торговли – теперь нам очень хотелось бы узнать что-нибудь о смешении национальностей в великих центрах, о жизни у дорог и в караван-сараях. Античные авторы не видят ничего помимо царских дворов и военных лагерей. Но даже при дворах мы видим то любопытство, с которым эллины и индийцы относились к культуре друг друга. Мы слышим о том, как Чандрагупта посылал Селевку какие-то странные лекарственные средства[1011], и о письме Биндусары к Антиоху, где он просил, чтобы ему за деньги прислали сладкий и густой напиток, который получался в результате одной из принятых у греков технологий изготовления вина, а также сколько-то сушеных фиг, которыми и тогда, и сейчас славилась Малая Азия, и к тому же преподавателя греческого учения – софиста. «Фиги и вино,– ответил ему Антиох,– будут посланы, но софист, согласно греческим обычаям, не является товаром на продажу»[1012].

Но как далеко суждено было зайти последствиям македонского вмешательства в дела Индии, стало очевидно только тогда, когда третий царь нового индийского царства, Ашока, сын Биндусары, принял буддизм. Учение Гаутамы Шакьямуни после того, как в течение 200 лет оно было доктриной одной из бесчисленных индийских сект, теперь приобрело мировую значимость. Создание единого великого царства в Индии сделало возможным и распространение единой религии. Развитие буддизма в Индии и последующее распространение буддизма по Центральной Азии и Дальнему Востоку стало возможным в первую очередь благодаря македонскому завоеванию. Когда мы так часто слышим расхожее мнение (изрекаемое всегда с очень умным видом), что все «западное» влияние на Восток было по сути своей временным и преходящим, любопытно процитировать высказывание одного из ведущих авторитетов по этому вопросу: «Все последующее развитие Индии зависело от учреждений, принесенных туда Александром»[1013].

Царь Ашока с энтузиазмом проповедовал учение Будды по всей земле. В греческих городах на Западе – до самой Кирены и Эпира – можно было увидеть темнокожих людей с монашеской тонзурой и в длинных желтых одеяниях, которые продолжали катить вперед – даже сюда – «колесо дхармы». Возможно, и сами цари – пропойца АнтиохII, дилетант в области литературы и науки Птолемей Филадельф, строгий стоик Антигон – слышали призывы послов Ашоки ходить восемью путями – правильной веры, правильной воли, правильного слова, правильного дела, правильной жизни, правильного усилия, правильной мысли, правильного самоотречения – и принять Четыре Истины о боли, царящей в этом мире, и о том, как ее устранить. «Откройте уши, о цари, ибо искупление от смерти найдено!» Свидетельство об отправке этих миссионеров оставил нам сам Ашока, и оно высечено на скалах Индии[1014]; очень жаль, что у нас нет никакого рассказа западных людей о том, какое впечатление они произвели. Наверное, они ходили теми же путями, по которым через триста лет прошли апостолы другой Веры и другого Искупления.