Халцедоновый Двор. И в пепел обращен - Мари Бреннан

Будь обороняющиеся готовы, Чипсайд мог бы устоять перед натиском зверя, ведь широчайшая улица Сити – прекрасный рубеж обороны. Увы, те, кто бился с огнем два дня и две ночи кряду, валятся с ног от усталости, и то, что могло стать преградой, становится торным путем.

Оседлав ветер, Дракон несется на запад, в Ньюгейт, сквозь Мясные ряды и далее.

Халцедоновый Чертог, Лондон, восемь часов поутру

Глядя, как Луна натягивает на изувеченную ладонь замшевую перчатку, Джек страдальчески сморщился. Он знал, что скверный ожог может сообщать плоти нечувствительность к боли, но все чутье медика криком кричало, требуя предотвратить тот вред, что причинит себе пациент, не щадя обожженной руки.

«Ведь загниет и отвалится…»

Однако дивные подобным инфекциям были не подвержены, а у Луны имелось немало дел. Как и у него самого.

– Стена, – заговорила она, сгибая пальцы, чтобы перчатка как следует села на руку. – Скоро Дракон до нее доберется – думаю, прежде всего у ворот Олдерсгейт. Там и устроим рубеж обороны.

Говорили они в зале совета, в окружении полудюжины тех, кто понимал в военном деле, от баргеста по имени Костоглод до благородного капитана Халцедоновой Стражи. Все до единого человека (точнее, до единого дивного) стояли прямо и гордо, не склоняясь, не ежась, впервые с тех пор, как во дворце повеяло ледяным дыханием Калех. Дракон вытянул из Халцедонового Чертога немало силы, но огонь, обращенный Джеком и Луной от смерти к жизни, придал новых сил и дивным. А еще, очевидно, сплотил их под знаменем общего дела: все были более чем готовы выйти на бой.

Вот только, отправив их к городской стене, многого не добиться.

– Нас слишком мало, чтобы прикрыть всю стену, – заметил Джек, – а даже если и встать на защиту ворот – ну, что вы такого сделаете, чего не могут сделать люди? Они пришлют моряков и докеров с порохом, чтоб подорвать дома и лишить огонь пищи.

Сэмюэл Пипс предлагал взрывать дома порохом, имея в виду защиту здания Совета Адмиралтейства к востоку, на Ситинг-лейн, но подобный совет и в других местах пригодится.

Луна слегка улыбнулась. Волшебный огонь все еще горел и в ней, однако от того сверхъестественного, жуткого создания, которое он поцеловал, не осталось и помину.

«Сам не могу понять, как только на это решился».

– К самой стене мы не пойдем, – откликнулась Луна, либо не замечая, либо не обращая внимания на его румянец. – То есть, наружу. Что наверху, то и внизу. Мы вполне можем поддержать, укрепить стену отсюда.

Кое-кто из советников озадаченно наморщил лоб, но Джек понимал, о чем речь. Стена являла собой одну из вещных, осязаемых опор Халцедонового Чертога – хотя, хвала Господу и всем высшим силам, почитаемым дивными, не из тех, что открывали путь во дворец. Дело в том, что дворец отражал земли над головою на искаженный манер, и границы его не совпадали с границами Сити. Попытка проследить путь стены через дворцовые залы и коридоры стоила Джеку приступа головной боли.

Однако для Луны, судя по отданным ею приказам, сие не составило никаких затруднений. Странной же выйдет линия обороны из дивных, извилистой шеренгой растянувшихся по дворцу, но Луна явно не сомневалась в успехе. А может, это просто уверенность, разыгрываемая монархом ради нуждающихся в оной подданных?

Нет, Джек так не думал. Теперь, с самого поцелуя и до сих пор, в Луне чувствовалась небывалая безмятежность. Казалось, она парит в дюйме над камнем, хотя, опустив взгляд, Джек обнаружил, что ноги ее твердо стоят на полу.

Самому Джеку об этакой безмятежности оставалось только мечтать. Эти слова… в ожидании своего времени они прожигали горло насквозь.

«Да ведь того самого, подходящего времени и не настанет».

Однако неподходящих минут имелось в избытке: таковой можно было счесть любую минуту, когда они с Луной не наедине. Придворные советники знали, что Никневен нужен Видар, но не более, и Луна вовсе не скажет Джеку «спасибо», если он предаст гласности остальное. Правда, в благодарностях ее Джек не нуждался, но крайне нуждался в том, чтоб она его выслушала.

Посему он терпеливо ждал, пока Луна не отдаст необходимые распоряжения, а когда она повернулась к маре Ангризле с указаниями для последнего отряда, отправляющегося наверх, вполголоса обратился к Амадее:

– Прошу, позаботься, чтоб нас не тревожили. Мне нужно обсудить с королевой еще одно дело.

Леди обер-гофмейстерина изумленно приподняла брови, однако покорно склонилась в реверансе и вышла вслед за Ангризлой. Едва двери за ней затворились, Джек заговорил:

– Я с титулом еще не освоился, а потому прошу прощения, если ошибусь. Ведь я здесь затем, чтобы заботиться о благе смертных жителей Лондона, верно?

– Верно, – подтвердила Луна.

– Так я и думал. Тогда от их имени и ради их благополучия скажу вот что: ты должна начать переговоры.

Обтянутые замшею пальцы скрючились, точно когти, и Луна прижала руку к груди. Казалось, расстройство чувств причиняет ей нестерпимую боль. Будь она смертной, Джек счел бы чудовищным требовать от нее хоть что-нибудь: спокойный отдых и временное избавление от нелегкого бремени она вполне заслужила. Однако она была дивной, и, более того, королевой, а посему не знать ей покоя, пока ее королевство в опасности.

– Половина Сити уже выгорела дотла, – с расчетливой прямотой продолжал Джек. – С тою-то силой, что Дракон зачерпнул из дворца, он сожжет остальное еще до конца дня. Люди там, наверху, останавливают его, как могут, но ветер гонит пламя вперед, будто флот брандеров, переносит его через всякую расчищенную нами брешь. Если мы хотим, чтоб к следующей неделе от города хоть что-то осталось, Калех нужно остановить. То есть, достичь какой-то договоренности с Никневен.

Сжатые губы Луны обратились в бледную тонкую линию. Пока Джек пребывал наверху, воюя с Пожаром, Луна оставалась здесь, в промерзших покоях Халцедонового Чертога, и, вполне вероятно, не могла охватить умом причиненных огнем разрушений. Да, чувствовала их, благодаря связи с дворцом, но собственными глазами не видела, а то, чего не видишь, так легко забывается…

Луна стиснула зубы.

– Значит, ты готов заставить меня уступить ей? Сдаться? – спросила она.

– Разве я что-то подобное говорю? Переговоры – еще не соглашение. Отправь гонца за ее послом. Скажи ему… да все, что угодно, пусть даже это будет ложью. Сделай вид, будто готова обдумать притязания Гир-Карлин. Если добьешься хотя бы временной передышки, ее вполне может хватить для спасения Сити.

– Я просила о передышке и получила презрительный отказ.

– То была передышка для Лондона, – напомнил Джек. – А я говорю о перемирии на время переговоров. Пообещай им что-нибудь, но с условием, чтоб Калех прекратила атаку, пока они пошлют весть Никневен, в Файф. Это даст нам… сколько времени у дивного уйдет на дорогу? Уж неделя-то наверняка. За это время мы…