Руны Вещего Олега - Юлия Гнатюк

– Неужто, одного креста на шее достаточно, чтоб за своего сойти? – усомнился Ерофей.

– Нет, конечно, у меня и лики их богов на такой случай есть, и молитву их главную на греческом выучить пришлось, – со вздохом ответил лодейщик. – Жалко просто так им лишние деньги отдавать… Да и вам со мной спокойнее будет, – уже больше по-деловому молвил Стародым. – Я поручился за вас, как своих помощников, коих добре знаю… Сказал, что весь товар мой, оттого нам скидка хорошая. А вот они, – лодейщик указал в сторону других шедших с ними суден, – заплатят по полной цене.

– Дякуем тебе за то красно, – отвечал Молчун, и было непонятно, всерьёз сие сказано или с подковыркой.

Улучив момент, когда они были одни в «чреве» коча, Ерофей-старший тревожно спросил:

– Как думаешь, уразумел Стародым, кто мы на самом-то деле?

– Может, и уразумел, да не сдал, а прикрыл нас, добре, что он тут не в первый раз, примелькался местным изведывателям, – ответил Молчун.

– Да к тому же так ловко научился за христианина себя выдавать, наш человек, лодейщик! – уже весело хохотнул Скоморох.

Они наняли возчиков и повезли товар к складам, которые, как пояснил Стародым, находились совсем недалеко от пристани, за стеной с широкими воротами, но стена эта была во много раз ниже основной городской стены, которая начиналась за торговой площадью. В воротах малой стены стражники проверили наличие жетона об уплате пошлины и пропустили гостей беспрепятственно. По каменистой набережной, испещрённой желобками от следов колёс, подъехали к длинному каменному помещению с одним большим входом, по обе стороны которого находились ряды торговых лавок, от каждой из которой вниз вели ступени, упирающиеся в широкие прочные двери. Везде царила обычная торговая суета, как и всегда на торжище, только иногда прохаживались оружные воины городского гарнизона, что располагался тут же в цитадели у высокой крепостной стены.

– Вот, – кивнул на двери внизу Стародым, – склады для товара, апофик по-ихнему. Если в один подвал не поместится, за дополнительную плату можно снять ещё из тех, что свободны. Сверху лавки, где товар продают. А над самой лавкой этот самый ксенодохион и находится, или, по-русски, гостевой дом для ночёвки купца и его работников. Вон там, под навесом, ручные мельницы и очаг для приготовления пищи, а вон в том каменном невысоком помещении афедрон, ну, отхожее место по-нашему. Всё под рукой, только знай плати. А поселяться лепше вместе, так спокойнее и дешевле будет, – закончил «просвещать» сотоварищей лодейщик. Скоморох и оба Ерофея владели греческим не хуже Стародыма, но до поры, как заведено у изведывателей, того не показывали.

– А вон что за храм такой, чего это он без куполов, как другие, – указал Ерофеич на огромное белокаменное – в три яруса – строение, отделанное мрамором и украшенное резьбой по камню.

– Сей, как ты назвал, храм без куполов и крестов, как раз самый главный! – хитровато прищурившись, молвил новоиспечённый христианин. – Без него и других храмов, да и града самого не было бы. Это, брат Ерофеич, Крытое торжище, ведь Хорсунь торговлей живёт. Всё устроено, как и в ксенодохионе, где мы остановились, только с большим размахом, и стоит, конечно, дороже, да нам лишние траты ни к чему.

В это время растворились широкие ворота в полуподвальном ярусе великолепного «храма», и несколько возов скатились в его прохладное нутро с жары, что уже стояла над торговой пристанью и самим торжищем.

– Значит, первый полуподвальный, подклеть по-нашему, – это для хранения товаров, средний ярус – для торговли, а в верхнем тоже купцы обитают? – всё не унимался любопытный Ерошка-Ерофеич.

– Точно, ещё харчевни там, где поесть можно, чтобы самому готовкой пищи не заниматься. Удачную продажу отметить, с другим купцом о важном торге сговориться, да мало ли какие купеческие дела вершить за чарой греческого вина, там же и чиновники торговые находятся, – отвечал Стародым, явно довольный тем, что смог пригодиться купцам. – Отсюда же часть товара местные купцы перекупают и везут на внутригородскую агору, чтобы уже дороже продавать там. Мы тоже можем на агоре торговать, однако опять же расходы на возницу и оплата за место, вот и считай, что выгодней! – поскрёб лысину Стародым.

Вскоре они уже носили свой товар через широкие двери в апофик.

Несколько раз подходили разного вида перекупщики, предлагавшие за полцены сразу забрать весь товар, но опытный в сём деле Стародым тут же налаживал их обратно.

– Видал, хитрецы какие, за полцены им товар продай, да ещё и большая часть из них сущие тати, норовят товар получить, а заплатить менее договорённого, а то и вовсе без оплаты оставить. Тут у них ухо востро держать надо.

«Купцы» были полностью согласны с лодейщиком, – им надо было подольше задержаться в граде.

Расплатившись за жильё, лавки и кладовые с худощавым, болезненного вида греком, который записывал при этом что-то костяным стилом на дощечку, покрытую воском, кияне отправились в сам град поглядеть, что там и как, да прицениться, сколько их товар может стоить на городском торжище-агоре. Они прошли по мощёной камнем дороге к следующей, самой мощной городской стене, где Стародым показал стражнику у ворот всё тот же медный жетон, полученный от сборщиков налогов. Свернув ошую и, пройдя через узкую улочку, вышли к большому прямоугольному сооружению, сложенному, как и стены, и башня главных ворот, из больших и тщательно отёсанных каменных глыб. Судя по обожжённым красноватым трубам, некогда это было городское водохранилище, однако сейчас оно оказалось пустым, а его огромная чаша наполовину забросана всяким мусором. Примыкающие к нему пышные помещения прекрасного вида, с колоннами, лепниной и мозаиками, видимо, были термами.

– Вода из прежних источников перестала поступать, вот и захирело всё, – пояснил Стародым.

– Теперь в бассейне мусор, а в термах – богадельня, – расстроенно махнул херсонесит, у которого они спросили, где можно помыться. И посоветовал общественную баню близ северной базилики.

* * *

Чуть раньше, чем обычно, закончив торг, киевские купцы отправились на каменистый берег, всей грудью вдыхая вольный морской воздух, струящийся вместе с волнами на разгорячённую солнечными лучами землю.

– Что делать будем, купцы-товарищи, – озабоченно рёк Молчун соратникам, – торговля наша к концу подходит, скоро пора в обратный путь сбираться, а улов новостей собранных совсем невелик…

– Ну, кое-чего то мы узнали, – не очень решительно подал голос Скоморох.

– Для этого даже из Киева выезжать не потребовалось бы, – мрачно отозвался Ерофей. – Потолковать добре с приезжими купцами, и все дела.

– А времени мало, сдаётся мне, уже изведыватели византийские нами интересоваться стали, – снова продолжилМолчун, – видать, учуяли что-то. Убираться нам пора подобру-поздорову, пока не взялись крепко.

– Совсем как тогда у нас с тобой, брат Молчун, в Итиле. Может, мне и с византийскими изведывателями поскоморошничать, как тогда с хазарскими? Ведь тот хазарин в лисьем малахае упредил нас про грядущую резню наших купцов, – окунулся в воспоминания Скоморох.