На южном фронте без перемен - Павел Яковенко

— Холодно чего-то! — сказал я Найданову, словно оправдываясь. — Как бы насморк не подхватить…

Батальон в пешем порядке ушел вперед, а я со своими расчетами остался на прежнем месте. Еще вчера вечером, от скуки, обошел окружающий нас лес. Нашел два родника, с очень вкусной водой, какие-то ржавые запчасти от сельхозтехники, не совсем понятно как здесь оказавшиеся, а более ничего. Даже пластиковых бутылок не нашел. Этого добра в Чечне было мало. Как-то не водились здесь любители «Пепси» и «Кока-Колы». Здесь все больше водились любители гранатометов и автоматов.

Кстати, на всякий случай я очень внимательно смотрел под ноги. Только на растяжку еще наступить не хватало. В лучшем случае что-нибудь оторвет… И это — в лучшем случае!

В данный же момент времени я сидел возле рации, и ждал указаний. Рота Франчковского укатила на БМП к штабу, там их и оставила, а дальше пошла пешком.

Армян, где-то позади меня, рассказывал очередную историю о своих похождениях — на этот раз бойцам из моих расчетов. Я его не слушал, мне было уже неинтересно. Я с нетерпением ждал сигнала о выдвижении. Как же так? Все самое интересное происходит где-то там, впереди! Без меня!

Но команда на свертывание и движение вперед поступила только где-то к трем часам дня. Мы тут же погрузились, (хотя минометы, на всякий случай, я заранее убирать запретил), и отправились догонять батальон. Впрочем, очень скоро моя передовая «шишига» уперлась в «василек». Найданов двигался впереди нас, вот мы его и догнали.

Еще несколько километров, и я увидел местность, почти полностью заполненную войсками. По правую сторону от дороги стояли внутренние войска, а по левую — наш батальон.

«ВВ» я увидел, как ни странно, впервые. Столько я уже прошел по Чечне, а внутренние войска мне все никак не попадались. Я смотрел во все глаза. Все было необычным: и эмблема на машинах — в виде двухцветного круга — красный сектор сверху и желтый снизу, с буквами «ВВ», БТР-80 — на колесах, и даже бойцы были какие-то более подвижные и суетливые.

Я заметил, как какой-то офицер из ВВ носится с видеокамерой. «Ну, вот», — подумал я, — «у меня даже фотографий не будет. А у кого-то будет целый фильм!». Однако времени на зависть не оставалось — мы свернули налево, в низину. Здесь и встали.

Позиция меня удивила.

— Привет! И что, здесь разворачиваться? — спросил я Найданова. — Куда стрелять-то будем, отсюда же не видно не хрена!

— Да, разворачиваемся, — сказал Андрей. — Ты развернись, а все остальное — потом. Ладно? Надо будет, сейчас точки наводки определим, минометы сориентируем…

Я отошел. Раз сказали — так сказали! Мое дело какое? Выполнять! Ну и все…

Я быстро забыл об этой мелкой проблеме, потому что место было необычное. Не было еще такого, чтобы наша часть располагалась в поселке. А здесь был именно поселок. Пустой, с брошенными, местами полуразрушенными домами. Но все-таки поселок.

Наверху, к югу от нашего месторасположения, я разглядел артиллерийские позиции… И Серегу! Точно — Серега! Ого, сколько я его не видел! А правда, сколько я его не видел? Я призадумался. Где-то месяца полтора, кажется.

Я огляделся, убедился, что личный состав уже полностью занят своими собственными делами, сказал Абрамовичу и Боеву, что иду наверх, к артиллеристам, и ушел. Уж больно мне хотелось увидеть Нелюдина, и узнать у него какие-нибудь новости. Все равно какие! Лишь бы что-нибудь новенькое.

Я не стал обходить по дороге, взобрался прямиком по круче, хотя это было и нелегко, и почти сразу наткнулся на Серегу.

— Ого! — воскликнули мы одновременно. И обнялись.

— Ну, какими судьбами? — спросил я. — Вы теперь вместе с батальоном будете двигаться?

— Наверное, — пожал плечами Нелюдин.

— Кстати, спохватился он. — Тебе старшего дали?

— Да, конечно! — ответил я.

— А ты обмывал? — хитро прищурился Серега.

Я горько усмехнулся:

— Издеваешься… Откуда у меня есть пойло на проставление?

— Да нет, — искренним тоном ответил мне свежеиспеченный старлей. — Я тоже не обмывал. Нечем. Вот вернемся в Темир-Хан-Шуру, там и поговорим.

— Где Вовка? — перевел я разговор на другую тему.

— Вовка ек, — ответил Нелюдин. — Не выдержал Вовка. Достало его все. Особенно вши.

Меня передернуло от этих слов. Серега это заметил.

— И тебя мучают?

Я вздохнул, огляделся заговорщески по сторонам, и шепнул:

— Еще как!…

— Ну, так вот, Вову вообще заели, — продолжил Нелюдин, и я так и не понял, есть вши у него самого или нет.

Скорее всего — есть. Иначе обязательно похвалился бы. А раз промолчал — значит, хвалиться нечем.

— Вовка сказал, что в гробу он все это видел, лучше в карауле посидит… Ну и заменили его. Приехал Поленый, Куценко тут — опять же. А на хрена куча офицеров на четыре орудия? Правда?

Я кивнул в знак согласия.

— Куда стрелять будете? — Я подошел к буссоли.

О! На ней — сверху — был закреплен ЛПР. Небольшая, но страшно полезная вещица! Находится прямо на буссоли: снимаешь дальность и угол до ориентира, берешь обратный угол — и вот, пожалуйста, твое место нахождения на карте! Просто, элегантно, удобно! Отклонения разрывов можно точно измерять…

Я посмотрел в буссоль. Направлена она была прямо на минарет. Я снял показания с ЛПР — четыре километра.

— Что там? — спросил я Серегу.

— Центорой. Завтра пойдут туда. Надо будет артподготовку провести. Чтобы чехи заранее ушли.

Я кивнул. Что тут особенного? Постреляем, чехи смоются, пехота спокойно займет поселок — без потерь. Всем хорошо! Мир, дружба, балалайка!

Однако на следующий день ничего не произошло. Никто никуда не стрелял, никто никуда не выдвигался. Тишина и спокойствие. Выглянуло солнышко, и так припекло, что бушлаты как бы сами собой расстегнулись, и на свежий воздух выглянула белая, (можно сказать, бледная), измученная зимой, кожа. Все, кто мог, подставляли лицо, спину и грудь солнечным лучам. И хотя с гор порой налетали порывы холодного как снег, ветра, все равно предвкушение теплого времени года не ослабевало.

Я выполз из кабины на свет Божий, и решил побродить по окрестностям, найти какое-нибудь приятное, укромное местечко, раздеться, насколько возможно, и подавить вшей в своем обмундировании. А заодно и позагорать.

Для начала, правда, надо было набрать себе воды. Тут, недалеко, можно сказать, посреди лагеря, находился колодец. Самый настоящий — обустроенный, с крышей, цепями и ведрами. Вода в колодце, к сожалению, особым вкусом не отличалась, но по сравнению с лужами это был огромный прогресс.

Внезапно я увидел, как к колодцу идет женщина. Причем местная — чеченка. Я остолбенел. Безбоязненно и равнодушно прошла она мимо солдат, набрала ведро воды, потом второе, и отправилась к себе домой. Бойцы, конечно, обращали на нее внимание, но так — без особого интереса. Не старуха, не «крокодил» — чем-то, наверное, даже и симпатичная… Вот только взгляд у нее был смесью надменности, презрения и злобы. От такого взгляда уйти хочется, куда глаза глядят, а желание общаться исчезает напрочь.