Хранитель пограничной крепости - Ольга Голотвина

Эрвар негромко что-то пробормотал, а Хранитель потемнел от гнева:

– Хватит, девчонка! Мне надоели твои фокусы! Останешься здесь и будешь слушаться каждого слова Аранши. И убери арбалет – все равно не поверю, что ты сможешь выстрелить в меня.

– Не в тебя, – твердо ответила Волчица. – В Эрвара. В колено... Или вы берете меня с собой, или никто никуда не идет.

Орешек задохнулся, словно в горло ему вбили кляп. Он понял, что девушка говорила правду!

– Придется взять госпожу, – мрачно сказал Охотник. – И не из-за угроз, просто Волчица все равно уйдет за нами, никакая Аранша ее не устережет. Целая армия Аранш не устерегла бы! И только Серая Старуха знает, куда закинут Врата эту... эту барышню!

Хранитель издал змеиное шипение, которое Эрвар и Арлина поспешили истолковать как согласие.

* * *

Переход через Порог разочаровал Орешка: в глубине души он все же надеялся увидеть золотые ворота из своих мальчишеских снов. А наяву была непроглядная тьма пещеры, и камни под ногами, и свистящий шепот Эрвара, который требовал, чтобы все держали друг друга за руки и не выпускали ни на миг, «не то разбросает от Драконьей Глотки до Хищных Луж». А потом под сапогами что-то захлюпало, стало светлее, лица коснулся легкий ветер. Орешек готов был прозакладывать голову, что из пещеры они не выходили, она сама куда-то исчезла, и все трое остались на сырой, покрытой скользким мхом земле, и не было поблизости горного склона, только возвышались на фоне серого предрассветного неба длинные острые скалы, далеко разбросанные друг от друга, да шептали под ветерком редкие темные кусты.

Эрвар негромким напряженным голосом разрешил расцепить руки, и Орешек сразу вскинул ладонь на пряжку пояса, чтобы узнать, не затаилась ли рядом опасность.

Пояс был мертв.

Орешек понял это сразу: не притих, не затаился, а именно мертв. Не покалывали кожу знакомые иголочки, погасла красная искорка, что видна была раньше и в темноте. Пряжка стала такой же безжизненной и холодной, как и плоские металлические кольца цепочки. Исчезло то особенное, волшебное, что было в поясе. Он стал обычной серебряной безделушкой.

– Удачно вышли, – прикинул Эрвар. – Может, как раз туда и добредем, куда по дури своей тащимся. Но сначала дождемся рассвета.

– Но маг за это время успеет...

– Ничего он не успеет. Он тоже сейчас сидит и света ждет... Вон, видите – скала впереди? Называется «Мать и дитя». От нее и начнем наши танцы.

Орешек вгляделся в черный утес, что ясно вырисовывался на сером небе. А ведь и правда... Прихоть природы превратила скалу в скульптуру: женская голова склоняется к ребенку. В темном силуэте было столько нежности, столько тревожной заботы, что Орешек готов был поклясться: здесь поработали человеческие руки, причем руки талантливые.

– Какая красота! – выдохнула Арлина.

– Нравится, да? – усмехнулся Эрвар. – А что скажет госпожа, когда взойдет солнце!

И тут же, будто повинуясь его словам, в ночную тьму ударили лучи.

Восход солнца был здесь не таким, как в обычном мире. Не алел край неба, не разливались по земле потоки света, понемногу заставляя ночь отступить. Нет, солнце возникло над горизонтом, словно до этого скрывалось под плащом-невидимкой, а теперь этот плащ резко сбросило. Свет бил по мраку, раздирая его в клочья и расшвыривая их по низким чахлым кустам, которыми поросла болотистая земля. Не таким уж ярким был свет, скорее серым, тусклым, но после предрассветной тьмы он казался ослепительным.

Арлина ахнула. Орешек тоже был потрясен свершившимся пред ними злым чудом.

Солнечные лучи беспощадно высветили все неровности и шероховатости скалы – и преобразили ее.

Ветер, солнце и дожди (а возможно, и другие силы) превратили верхушку утеса в подобие уродливой морды с мерзкой клыкастой ухмылкой. Вместо женского лика с высоты скалился монстр. Не мать склонялась над младенцем – ужасное чудовище тянулось к беззащитной жертве.

В пыль разлетелись умиротворение и покой, только что навеянные видом «статуи». От отвращения пересохло в горле, сердце забилось чаще, словно Орешка подло обманули.

– Вот, – серьезно сказал Эрвар. – Пусть это будет вам уроком: в Подгорном Мире нельзя верить своим глазам. Здесь все насквозь лживо. Под красивой маской – грязь и смерть...

* * *

Вей-о-о! До чего же мерзкое здесь небо! Тяжелое, затянутое серебристо-серой пеленой, неимоверно низкое. Можно подумать, что оно редко людей видит, вот и придвинулось поближе к земле – разглядеть получше, что там за насекомые поползли по просторам Подгорного Мира?

Оно и верно, люди здесь редко бывают. Разве что Подгорные Охотники... ну, те все ненормальные... да еще свихнувшиеся герои вроде него, Орешка.

Та-ак, идем след в след за Эрваром, смотрим под ноги. По сторонам лучше не глазеть, не то захочется с воплями кинуться обратно.

А ведь вокруг никаких ужасов: не шипит на пути свора кусачих драконов, не идет из туч огненный дождь, не разверзаются на каждом шагу пропасти под ногами... ничего из того, что, вероятно, навоображала себе Аранша. И все-таки по сторонам смотреть не хочется, потому что поглядишь, поглядишь – да и начнешь размышлять: с чем же у тебя непорядок, с глазами или с головой?

Вокруг вполне безобидная равнина, утыканная скалами и поросшая полудохлыми кустиками. Но попробуем прикинуть на глазок, далеко ли от нас... скажем, вон та скала, похожая на обожравшуюся корову? А ничего и не получается! Скала то маячит на горизонте, то вдруг оказывается почти рядом. Словно кто-то нарисовал ее на прозрачном куске стекла и теперь дразнит Орешка: то подносит стекло к самому лицу, то вновь отодвигает...

А то вдруг воздух начинает подрагивать, как над раскаленными камнями в жаркий день. Из марева появляются полупрозрачные, размытые очертания не то строений, не то растений, не то гигантских чудовищ, замерших перед прыжком. Возникают – и тут же исчезают, не успеваешь их разглядеть как следует.

Эрвар объяснил, в чем тут дело, но от этого все стало еще непонятнее. Дескать, мир, в котором живут люди, похож на ткань, туго натянутую на полу: иди хоть вправо, хоть влево – не споткнешься. А Подгорный Мир – как смятая, скомканная в бесчисленные складки ткань. «Складки» лежат близко друг к другу, кое-где даже соприкасаются, и в таких местах можно перейти из одной «складки» в другую. Сделаешь шаг – и очутишься в краях, до которых обычным путем несколько дней топать. А поскольку «ткань» прозрачная, иногда можно разглядеть кое-что из того, что находится на огромном расстоянии от тебя. Только недолго, потому что «складки» живые и все время движутся, да еще с разной скоростью... и та, в которой они сейчас бредут, тоже движется, только изнутри этого не заметишь...

Вей-о-о! Ну и бред!

Орешек уже почти уверил себя, что это обычная брехня Подгорного Охотника, они все мастера языком узоры выводить, да только и складное вранье – все равно вранье...