Неучтённый фактор - Олег Георгиевич Маркеев

таким же замедленным движением приподнял пистолет на уровень талии.

Выждал четыре удара сердца и переступил через порог.

В полумраке витал густой шлейф ментола. Слабый свет шёл из большой комнаты, там сипло дышал Бетховен.

— Опять припёрло, Борис Борисович? — спросил Дмитрий.

— Д-х-аа, — прокряхтел спёртый спазмом голос.

Щёлкнул замок двери.

— Это никуда не годится! Вы нам живым и здоровым нужны.

Дмитрий повернулся, чтобы набросить цепочку на дверь.

Он почувствовал, как загустела темнота за спиной, дыхнула в затылок жарким дыханием зверя, изготовившегося к прыжку.

— Не стреляй, Странник! — успел прошептать он. — Когти Орла…

Старые львы

Они вышли на цель, как стая ночных бомбардировщиков, в режиме полного радиомолчания.

Обложили дом с четырёх углов. Выставили засады на путях вероятного прорыва. Запустили в подъезд разведку: Фаддей и Степан сыграли алкашей, измученных холодом и жаждой накатить честно добытую бутылку.

Владислав и Наташа остались в машине одни.

Наташа вольготно развалилась на заднем сиденье, ещё не остывшем от грузных седалищ «стариков». От нечего делать, полировала пилкой ногти. Владислав беззвучно барабанил пальцами по баранке.

— Ты шефу доложился? — спросила Наташа.

— Начальство любит решение, а не проблемы.

— Мудро. Но стремно. Результат же не всегда бывает положительным.

— Не каркай.

Она послюнявила ноготь. Провела по нему пилкой.

— Слушай, ты ногти полируешь, потому что дура, или у тебя это нервное?

— Женское.

Владислав усмехнулся.

— На захват мальчиков надо было брать, — обронила Наташа.

— Чтобы тебе не скучно было с ними в тесноте ехать?

— Мне и с Фаддеем было весело. Все коленки излапал. Как-бы невзначай.

— Дала бы по рукам.

— Да бог с ним, убогим. Не лишать же последней радости лишать старого пердуна. Мальчиков надо было брать, Стас. Твои «старики» в сыске сильны. А в захвате — стадо бегемотов.

— Ты видела бегемотов?

— Только в зоопарке.

— Вот и не звезди!

Наташа зевнула.

— Стас, а ты уже подумал, что Салину лепить будешь?

— Не проблема. Он сам Рожухина к нам привёл. Что-что, а свои ошибки Салин признавать умеет.

— Похвальное качество. Знаешь, о чём я думаю? Маловато будет одного агентика в нашей конторе. Девочка-припевочка и мальчик-туберкулёзник — нифига себе «Красная капелла»![14]

Владислав бросил взгляд в зеркальце заднего вида. Плотно сжал губы.

— Сначала Рожухина возьмём, остальное подождёт.

Наташа, как кошка, потянулась.

— Конечно, лучше его живым взять. Я под горячую руку на «конвейер» не хочу попасть.

Владислав холодно усмехнулся.

— Заслужишь, попадёшь.

В переулке показалась приземистая фигура Фаддея.

— Нет, ты посмотри на его походку! Бегемот с геморроем.

Владислав цыкнул на неё. Приспустил стекло.

Фаддей наклонился к щели и прошептал:

— В адресе!

— Уверен?

— На все сто. Его голос.

Наташа сбросила ноги на пол, перегнулась через спинку сиденья.

— Стас, давай я пойду! Любой из вас Димке «момент истины» устроит и без моей «химии». А там отмычечкой надо сработать, тихо-тихонечко. Ну, Стас!

— Без тебя, красавица, разберёмся. — Фаддей болезненно поморщился. — Я замки сбивал, когда твой папа на твою маму ещё не лазил.

— Стас, посмотри на его руки и на мои.

Наташа выставила ладонь с широко разведёнными пальцами. Тонкими и чувственными, как у пианистки.

Владислав на секунду задумался.

— Наташа ломает замок. Входят Фаддей и Степан. Я — следом. Стрелять только по конечностям. Всё!

Странник

Максимов насторожился раньше, чем возник этот звук.

Сквозь негромкое урчание ноутбука, отчётливо послышалось тихое царапанье в замочной скважине.

Максимов на ставшими пружинистых, как у кошки, ногах прокрался в коридор. Они стояли за дверью тамбура. Несколько человек. Тишина в подъезде изменилась. Стала живой, вязкой.

«Чувство кольца».

Он остро почувствовал их готовность к броску. И ещё страх. Не испытывают страха только дураки и мертвецы.

Бесшумно вернулся в комнату.

Дмитрий сидел в кресле, вытянув ноги и откинув голову на подголовник. Руки неподвижно лежали на коленях. Расслабленный и равнодушный ко всему. Как человек, достигший конечной точки долгого пути.

— «Пальчики» с клавиатуры сотри, а флэшку не трогай, — прошептал он в потолок. — Не забудь мой подарок. Может пригодиться.

Максимов взял со стола два чёрных кубика, не больше игральных костей.

— Как пользоваться, знаешь?

— Ударного действия?

— Нет. Просто чиркни по одежде.

— Прогресс, — проворчал Максимов.

Дмитрий повернул к нему голову.

— Постарайся успеть, Странник.

— Страшно?

— Да. Иди.

Максимов шагнул в спальню. Окна её выходили на противоположную сторону.

Оглянулся, уловив движение за спиной.

Дмитрий продолжал неподвижно сидеть в кресле. Только теперь в его руке был пистолет с глушителем.

Старые львы

Фаддей засунул голову в тамбур. Загримасничал, словно ему на ногу шпилькой наступили, а кричать нельзя.

Наташа, стоя у дверей на коленях, повернула голову. Сделала страшное лицо, губы беззвучно прошептали длинную матерную тираду. Подняла средний палец вверх.

Отвернулась к двери. Нежно погладила пальчиком замок. Осторожно ввела в прорезь тонкую отмычку.

Когти Орла

Бетховен мёртвым тюленем развалился на диване, ни поднять, ни перевернуть. Слабое свистящее дыхание срывалось с дряблых губ. Бетховен был в глубокой коме, инсулин не помог, выстреливший в кровь сахар отравил организм.

Дмитрий положил ладонь на дряблый живот Бетховена, прямо на солнечное сплетение, вторую — между ключицами. Резко, основаниями ладоней, нажал, послав разрушительный импульс глубоко в тело. Кровь с двух сторон хлынула к сердцу, адским напором разрывая аорту. Бетховен судорожно дёрнулся, выгнулся, замер, широко распахнув рот. Сипло выплеснул из себе кислый воздух, грудина опала, голова свалилась набок. Сквозь потерявшие форму