Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе - Лев Рэмович Вершинин
Шрифт:
Интервал:
Даже после Второй Балканской, «разорвавшей сердце», поэт ни словом не осудил никого, кроме «глупейших наших политиков, сербов-воров и подлых греков». Да и накануне Великой войны, многим рискуя, живой классик боролся до конца, подписывал открытые письма, требуя «встать рядом с Россией, если Сербия вернет краденое». А когда то, что он называл «худшим из худшего», всё же случилось, ушел в глухую «внутреннюю оппозицию». И...
И вот даже Вазов — Вазов!!! — 9 февраля 1916 года, узнав от приятеля, что «русская эскадра разбомбила Балчик и была затем обстреляна с наших самолетов, а русский торпедоносец напоролся на наши мины близ Варны и затонул», откликнулся: «И поделом! Что они ищут возле наших берегов?».
Иван Вазов
Несколько месяцев спустя, когда русские войска, спасая румын, вторглись в Добруджу, столкнулись с болгарами при Тутракане и были отброшены, старый поэт, как свидетельствует тот же Шишманов, «пришел в восторг [...] Обычное его русофильство изменилось. Он по-прежнему мягок к России, но теперь с возмущением говорит о каких-то "извергах" с пораженческой психологией, которые и поныне, в битве с румынами, желают поражения Болгарии, но их выведет ни чистую воду».
А 11 ноября в крайне «русофильской» (насколько это возможно было во время войны) газете «Мир» выходит стихотворение «К русским солдатам», датированное 7 сентября, с подзаголовком «Написано при первом появлении русских в Добрудже в качестве румынских союзников»:
О русские, о братушки славянские,
Зачем вы тут? Зачем вы, россияне,
Идете на поля войны балканские
Немилыми, незваными гостями?
Мы вами восхищаемся: цветами
Вас встретим и слезами умиленья...
Но вы, ожесточенные сердцами,
Зовете нас на грозные сраженья!
Мы снова бы обняли вас, как братьев —
Сердечно, горячо, как встарь случалось,
Но в вашем взоре наблюдаем ярость...
Как распахнуть вам братские объятия?
О русские! — давно ли я вас славил
За подвиг ваш и героизм чудесный?
Не ваш ли образ я примером ставил
Себе в душе и пел свои вам песни?
Вы некогда под знаменем Христовым
Сражались, ради лучшей нашей доли,
Избавили от тяжкой нас неволи...
Зачем? Чтобы опутать игом новым?
И всё же — мы не ненавидим вас,
Еще жива любовь к вам у народа,
Но также обожаем мы свободу —
Ее мы любим больше в сотню раз.
За этого кумира край наш бьется
Упорно — и с чужими, и с родными.
Ни перед кем болгарин не согнется,
Ярма опять на шею не накинет!
Мне брата жаль, что ныне угнетен!
От всей души желаю русским братьям
Такой свободы, как у нас, чтоб за нее
Хотелось гордо жить и умирать вам!
Это, повторяюсь, Иван Вазов — уважаемая даже врагами «живая, чистая душа, не признающая фальши, жившая единой думой о болгарско-русском единстве». Это поэт, ни разу в жизни, в отличие от многих, ни о чем не просивший ни русского консула, ни русского посла, ни русского государя и ни разу в жизни не позволивший себе публичных высказываний в «русофобском» духе. А если спросите, почему я, прервав рассказ о войне, уклонился в эту сторону, так ведь каждый пишет, как он слышит, — вот и всё. А война... Что ж, война уже идет. Куда она, подлая, денется...
Часть 3. КРЕСТЬЯНСКИЙ ЦАРЬ
ПОД КРЫШЕЙ ДОМА СВОЕГО
О самой войне детально не будем. Всё известно. Всё понятно. Всё — по крайней мере, с высоты минувшей сотни лет — предсказуемо. Вступление Болгарии в Игру, безусловно, сорвало многие планы Антанты. В ходе осенней кампании 1915 года болгарские войска взломали оборону сербов, разорвали их связь с Салониками, разгромив под Криволаком мощную англо-французскую группировку, — и Сербия рухнула. Правда, вовсе уничтожить ее армию не получилось: прорвав немецкие заслоны, остатки сербских частей вышли на побережье и эвакуировались на Корфу, а затем — и в Салоники, но Балканы отныне были практически под полным контролем Союза.
Действия болгарских войск Берлин оценил так высоко, что «старший» Рейх даже поддержал Софию в споре с Веной о будущем разделе трофеев, дошедшем до вполне серьезной угрозы Фердинанда дать союзнику по ушам, — и Вена смирилась. «Третья сестрица» вернулась в лоно, и ее начали обустраивать. В принципе, процесс проходил достаточно мягко, ибо в репрессиях не было особой нужды: большинство славян Македонии, оскорбленное сербизацией, приветствовало Воссоединение, а многие и записывались добровольцами, чтобы сражаться против «сербизаторов».
Впрочем, в «бесспорно сербской» зоне случались и эксцессы: поскольку (принцип бумеранга, ёптыть) там начали укреплять «болгарский дух», не считаясь с местными особенностями, кое-где началась малая война. Однако здравомыслящие политики в Софии (типа того же Александра Малинова) требовали «не уподобляться сербам и уважать права явно неболгарской части населения Македонии — по меньшей мере турок и греков». Там, где к рекомендациям прислушивались, проблем не было.
В 1916-м полоса удач продолжилась. Болгары по-прежнему сковывали значительные силы Согласия, снимая многие проблемы Берлина, а Вену и вовсе практически спасая. Греция, фактически изнасилованная «союзниками», вступив все-таки в войну, вскоре получила все основания пожалеть, а уж Румынии, в августе решившей, что дело беспроигрышное, пришлось еще хуже: ее удар в незащищенную спину болгар во время Второй Балканской не забыл и не простил никто — просто порвали, даже несмотря на помощь России. Причем... Как отмечает А. Б. Асташов, наблюдалось «крайнее ожесточение, с которым дрался этот противник. Хотя предполагалось, что болгары не будут сражаться с русскими, они дрались отчаянно, тогда как румыны при первом столкновении бежали». «Немногие болгарские пленные укоряли нас за помощь румынам, — писал в своем дневнике поручик Сквозницкий, — заявляя, что никогда не подняли бы руку на русских, но "цыганских союзников" будут бить. [...] Следует отметить, однако, к нашим пленным болгары добры, но с румынами по-балкански жестоки, как не бывали и с сербами».
В целом после взятия Тутракана, а чуть позже
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!