Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер

И протянул нам снимок Теда Тенненбаума.

– Точно помнишь? – спросил я.

– На все сто.

– И когда ты продал ему ствол?

– В феврале. Я его и раньше в баре видел, только давно, несколько лет назад. Он хотел ствол. Наличность была при нем. Я ему продал “беретту” и патроны. Больше я его не видел.

Мы с Джесси торжествующе переглянулись: наконец-то Тед Тенненбаум попался.

Понедельник, 21 июля 2014 года

5 дней до открытия фестиваля

Орфеа бурлил. Весть о том, что во время спектакля будет раскрыто имя убийцы, оставшегося безнаказанным, разлетелась по округе с быстротой молнии. За выходные в город съехались толпы журналистов. Целые орды падких на сенсацию туристов присоединились к местным жителям, которых тоже снедало любопытство. Забитую народом Мейн-стрит с бою брали уличные торговцы, снабжавшие публику напитками, едой и даже футболками с принтом “я был в орфеа. я знаю, что случилось в 1994 году”. Вокруг Большого театра, вход в который был перекрыт полицией, царила немыслимая толчея; десятки телевизионщиков, выстроившись в ряд, регулярно выходили в прямой эфир:

– Кто убил семейство Гордонов, женщину на пробежке и журналистку, которая приблизилась к разгадке? Мы получим ответ через пять дней здесь, в Орфеа, штат Нью-Йорк…

– Через пять дней одна из самых невероятных пьес, когда-либо представленных на подмостках, раскроет нам все тайны…

– По улицам мирного городка в Хэмптонах бродит убийца, и пьеса назовет его имя…

– Здесь, в Орфеа, реальность превосходит любой вымысел. Городские власти объявили, что в день открытия фестиваля город будет оцеплен. Ожидается подкрепление из соседних населенных пунктов. Большой театр, где в настоящий момент идут репетиции спектакля, круглосуточно охраняется…

Городская полиция работала на износ. В довершение всего Гулливер был занят на репетициях, и руководство осуществлял Монтейн. Ему помогали прибывшие на место силы местной полиции и полиции штата.

К общей фантасмагорической атмосфере добавлялись политические волнения: после того как были обнародованы последние данные, Сильвия Тенненбаум требовала официально оправдать брата. Она организовала комитет поддержки, позировавший перед телекамерами с плакатами “Теду – справедливый суд!”. Кроме того, Сильвия требовала отставки мэра и досрочных муниципальных выборов, на которых собиралась выдвинуть свою кандидатуру. Стоило кому-то из журналистов обратить на нее внимание, как она начинала кричать:

– Полиция допрашивала Брауна по делу об убийствах 1994 года! Он утратил наше доверие!

Но Браун как истинный политикан отнюдь не собирался покидать свой пост. Царившее повсюду возбуждение играло ему на руку: Орфеа, как никогда, требовался лидер. Несмотря на все вопросы, возникшие в связи с его вызовом в полицию, Браун еще далеко не исчерпал кредит доверия, и горожане, озабоченные сложившейся ситуацией, не желали в момент кризиса остаться без мэра. А городские торговцы и вовсе были на седьмом небе: рестораны и гостиницы переполнены, в сувенирных магазинах не успевали реагировать на ажиотажный спрос, все предвкушали рекордные прибыли во время фестиваля.

Но одного обстоятельства не знал никто. В окутанном тайной Большом театре, куда больше не пускали никого, кроме труппы, пьеса Кирка Харви трещала по всем швам. Ни о каких невероятных разоблачениях, столь желанных публике, не было и речи. Мы узнали об этом от Майкла Берда, нашего бесценного помощника. Майкл, пользовавшийся доверием Кирка Харви, был единственным человеком со стороны, который имел доступ в Большой театр. Харви выдал ему специальную аккредитацию в обмен на обещание не рассказывать до премьеры о содержании пьесы. “Нам непременно нужен журналист, однажды он сможет засвидетельствовать, что произошло в Орфеа”, – заявил Кирк. Так что мы поручили Майклу быть нашими глазами в зале, снимать для нас на видео ход репетиций. В то утро он позвал нас к себе домой, просмотреть отснятые накануне эпизоды.

Он жил с семьей за пределами Орфеа, в прелестном доме на пути в Бриджхэмптон.

– А что, зарплаты главного редактора местной газеты хватает, чтобы за все это платить? – спросил Дерек у Анны, когда мы подходили к дому.

– Отец его жены – человек весьма состоятельный, – пояснила та. – Клайв Дэвис, может, слышали про такого? Несколько лет назад выдвигался в мэрию Нью-Йорка.

Встретила нас жена Майкла. Очень красивая блондинка лет под сорок, то есть сильно моложе мужа. Она предложила нам кофе и провела в гостиную, где Майкл возился с телекабелями, подключал их к компьютеру.

– Спасибо, что пришли, – произнес он. Вид у него был огорошенный.

– Что случилось, Майкл? – спросил я.

– По-моему, Кирк окончательно рехнулся.

Он включил компьютер, и перед нами на телеэкране предстала сцена Большого театра. Сэмюел Пейделин изображал труп, а Джерри – полицейского. Харви, с какой-то переплетенной брошюрой в руках, наблюдал за ними.

– Хорошо! – Харви возник на экране. – Перевоплотитесь в своего героя! Сэмюел, ты мертвяк мертвяком. А ты, Джерри, гордый полицейский!

Харви открыл брошюру и стал читать:

– Что это у него за бумажки? – спросил я Майкла.

– Пьеса целиком. Вроде бы в ней все написано. Я попытался заглянуть, но Харви не выпускает ее из рук. Говорит, содержание настолько важное, что сцены он будет цедить по капле. Даже если актеры не успеют выучить текст к открытию фестиваля и им придется читать с листа.

Элис и Стивен изобразили застрявших в пробке нетерпеливых водителей.

Вдруг появилась Дакота.

– Никак не съедут с первой сцены, – сказала Анна.

– Погодите, – предупредил Берд, – самая красота впереди.

Харви на экране внезапно заорал:

– А теперь – Пляска Смерти!

Все актеры хором закричали: “Пляска смерти! Пляска смерти!”, и на сцену выскочили Островски и Рон Гулливер в трусах.

– Это что за балаган? – ужаснулся Дерек.