Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер

Когда Кирк Харви незадолго до начала репетиций по явился в Большом театре, его встретила целая толпа нетерпеливых журналистов. Все ждали его.

– Кирк Харви, существует ли связь между вашей пьесой и арестом Шарлотты Браун?

Харви на минуту задумался, потом ответил:

– Приходите смотреть пьесу. В ней все сказано.

Журналисты пришли в еще большее возбуждение, и довольный Харви улыбнулся. О “Черной ночи” заговорили все.

* * *

В окружном отделении полиции штата мы допрашивали Алана и Шарлотту в разных комнатах. Первой раскололась Шарлотта: Анна показала ей банковские выписки, найденные в сейфе Гордона. При виде документов Шарлотта побледнела.

– Чтобы Алан брал взятки? – возмутилась она. – Он бы никогда в жизни не сделал ничего подобного! Человека честнее я не знаю!

– Доказательства налицо, Шарлотта, – произнесла Анна. – Узнаёшь его подпись?

– Да, не спорю, подпись действительно его, но есть какое-то другое объяснение. Ни секунды не сомневаюсь. Что он говорит?

– Пока все отрицает, – ответила Анна. – Если он нам не поможет, мы тоже ничем не сможем ему помочь. Он будет передан прокурору и заключен под стражу.

Шарлотта разрыдалась:

– О, Анна, клянусь, я ничего про все это не знаю!..

– Шарлотта, ты нам в прошлый раз все рассказала? – спросила Анна, сочувственно накрыв ее руку своей.

– Одну деталь я опустила, Анна, – призналась Шарлотта, с трудом переводя дыхание. – Алан знал, что Гордоны готовятся сбежать.

– Знал? – удивилась Анна.

– Да, он знал, что в ночь открытия фестиваля они тайком уедут из города.

* * *

Орфеа, 30 июля 1994 года, 11.30

За восемь часов до убийства

На сцене Большого театра Базз Ленард давал последние указания окружившим его актерам. Ему хотелось довести до блеска несколько эпизодов. Шарлотта, пользуясь тем, что не была занята в одной из сцен, побежала в туалет. В фойе она столкнулась с Аланом и, сияя, бросилась к нему в объятия. Он увлек ее подальше от посторонних глаз, и они страстно поцеловались.

– Ты пришел посмотреть на меня? – лукаво спросила она.

Ее глаза так и сияли. Но его, казалось, что-то беспокоило.

– Все идет хорошо? – спросил он.

– Просто отлично, Алан.

– От этого полоумного Харви никаких вестей?

– От него как раз есть новость, и скорее хорошая: он сказал, что готов оставить меня в покое. Не грозить больше самоубийством и не устраивать сцен. Отныне он станет держаться корректно. А хочет он только одного: чтобы я помогла вернуть текст его пьесы.

– Это еще что за шантаж? – возмутился Алан.

– Нет, Ал, я сама хочу ему помочь. Он столько трудился над своей пьесой. Вроде бы сохранился только один ее экземпляр, и он у Гордона. Ты можешь его попросить ее вернуть? Или пусть отдаст тебе, а мы передадим Кирку?

Алан немедленно встал на дыбы:

– Шарлотта, забудь про эту историю с пьесой.

– Почему?

– Потому что я тебя об этом прошу. Пусть Харви катится ко всем чертям.

– Алан, почему ты так противишься? Я тебя не узнаю. Согласна, Харви странный. Но ведь может он получить обратно свой текст? Знаешь, сколько труда в него вложено?

– Послушай, Шарлотта, я уважаю Харви как копа и как режиссера, но забудь про его пьесу. Забудь про Гордона.

– Алан, ну окажи мне эту услугу, – не отступалась она. – Ты не знаешь, что такое все время видеть Кирка, который грозит разнести себе башку.

– Так пусть разнесет наконец! – Терпение у Брауна явно лопнуло.

– Не знала, что ты такой мудак, Алан, – обиделась Шарлотта. – Я в тебе ошиблась.

Она повернулась и направилась в зал. Он схватил ее за руку:

– Подожди, Шарлотта. Прости, мне правда очень жаль. Я бы с удовольствием помог Кирку, но это невозможно.

– Да почему?

Поколебавшись, Алан признался:

– Потому что Гордон вот-вот покинет Орфеа. Навсегда.

– Что? Сегодня вечером?

– Да, Шарлотта. Семья Гордонов собирается исчезнуть.

* * *

– Что заставило Гордонов уехать? – спросила Шарлотту Анна спустя двадцать лет после этой сцены.

– Не знаю, – ответила та. – Да я и не хотела знать. Мэр всегда казался мне странным типом. Я хотела только одного – забрать текст пьесы и вернуть его Харви. Но за весь день мне так и не удалось отлучиться из театра. Базз Ленард непременно хотел прогнать отдельные сцены, потом устроил последнюю читку, потом беседовал с каждым из нас по отдельности. Он очень нервничал, что не удастся передать смысл пьесы. Только под самый конец дня у меня выдалась свободная минутка, чтобы съездить к мэру, и я бросилась к нему домой. Даже не зная, в городе они или уже уехали. Я только знала, что это последняя возможность забрать текст.

– А потом? – спросила Анна.

– Когда я узнала, что Гордонов убили, я хотела все рассказать полиции, но Алан меня отговорил. Сказал, что у него могут быть большие неприятности. И у меня тоже, потому что я была возле их дома за мгновение до убийства. Когда я сказала Алану, что меня видела женщина, занимавшаяся гимнастикой в парке, он пришел в ужас: “Она тоже убита. Все, кто что-то видел, убиты. По-моему, тебе лучше никому ничего не говорить”.

Потом Анна пошла в соседнюю комнату к Алану. Она не стала рассказывать про свой разговор с Шарлоттой и сказала только:

– Алан, вы знали, что мэр не придет на церемонию открытия. Ваша якобы импровизированная речь была напечатана на машинке.

Он понурился:

– Уверяю тебя, к смерти семейства Гордонов я отношения не имею.

Анна выложила на стол банковские документы.

– Алан, в 1992 году вы с Джозефом Гордоном открыли совместный счет, на который за два года было переведено больше полумиллиона долларов. Это были откаты за проведение работ по реконструкции публичных зданий в Орфеа.

– Где вы это нашли? – спросил Алан.

– В сейфе, принадлежащем Джозефу Гордону.

– Анна, клянусь, я не замешан в коррупции.

– Тогда объясните вот это все, Алан! Потому что пока вы все отрицаете, и это свидетельствует против вас.

Отбросив последние колебания, Браун наконец заговорил:

– В начале 1994 года я обнаружил, что Гордон берет взятки.

– Как обнаружили?

– Мне поступил анонимный звонок. Дело было в конце февраля. Говорила женщина. Она посоветовала мне изучить бухгалтерию фирм, привлеченных мэрией к строительным работам, и сравнить их внутренние ведомости с теми, что поступали в мэрию. Между ними была весьма существенная разница. Все фирмы систематически завышали стоимость работ; кто-то в мэрии прибирал разницу к себе в карман. Кто-то, от кого зависело окончательное решение при распределении контрактов, то есть либо Гордон, либо я. И я знал, что это не я.