Исчезновение Стефани Мейлер - Жоэль Диккер

Слова Кирка Харви, сказанные накануне в Большом театре – что имя настоящего убийцы 1994 года станет известно по ходу пьесы, – взбудоражили всю округу. Особенно Орфеа, город так и бурлил. По мне, так Кирк блефовал. Ничего не знал и просто набивал себе цену.

Но одна вещь не давала нам покоя – “Черная ночь”. Все знали, что Гордон порвал текст пьесы, так откуда у него еще один экземпляр? В поисках ответа на этот вопрос мы с Анной и Дереком плыли на пароме, связывающем Порт-Джефферсон в Хэмптонах с Бриджпортом в штате Коннектикут. Мы направлялись в Нью-Хейвен расспросить брата мэра, Эрнеста Гордона, профессора биологии в Йельском университете. После убийства мэра и его семьи он унаследовал все их имущество. Именно он в свое время разбирал дела брата; возможно, ему где-то попадалась пьеса. Он был нашей последней надеждой.

Теперь Эрнесту Гордону, старшему брату Джозефа, было уже за семьдесят. Он принял нас на кухне, предложил кофе и печенье. Там же находилась и его жена. Она явно нервничала.

– По телефону вы сказали, что открылись какие-то новые обстоятельства убийства брата и его семьи? – спросил Эрнест Гордон.

Его жене решительно не сиделось на месте.

– В самом деле, мистер Гордон, – ответил я. – Честно говоря, в последнее время мы обнаружили ряд фактов, заставляющих предполагать, что двадцать лет назад мы могли ошибаться относительно Теда Тенненбаума.

– Вы хотите сказать, что убийца не он?

– Именно это я и имею в виду. Мистер Гордон, вы не припомните, у вашего брата не хранилась пьеса? Под названием “Черная ночь”.

– У брата дома было столько всяких бумажек, что-то невообразимое, – вздохнул Эрнест Гордон. – Я пытался было их разбирать, но утонул. И в результате почти всё выбросил.

– У меня сложилось впечатление, что эта пьеса была для него почему-то важна. Он явно не хотел возвращать ее автору. Это наводит на мысль, что он мог хранить ее в безопасном месте. И не самом очевидном. Там, где никто не станет ее искать.

Эрнест Гордон уставился на нас. Повисла гнетущая тишина. Наконец заговорила его жена:

– Эрни, надо все рассказать. Это может быть очень серьезно.

Гордон-старший вздохнул:

– После смерти брата со мной связался нотариус. Оказывается, Джозеф составил завещание. Меня это удивило, потому что, кроме дома, особого имущества у него не было. Но в завещании значилась банковская ячейка.

– Мы тогда ничего не знали про эту банковскую ячейку, – удивился Дерек.

– Я не стал сообщать про нее в полицию, – признался Эрнест Гордон.

– Но почему?

– Потому что в сейфе были наличные деньги. Много денег. На них мы могли отправить троих детей в университет. И я решил забрать деньги и никому про них не рассказывать.

– Взятки, которые Гордон не успел перевести в Монтану, – догадался Дерек.

– А что еще было в сейфе? – спросил я.

– Какие-то бумаги, капитан. Но, признаюсь, я даже не посмотрел, что это.

– Черт, – ругнулся Дерек, – вы же небось все выбросили!

– Сказать по правде, я не стал сообщать в банк о смерти брата, – сказал Эрнест Гордон. – Нотариусу я дал денег на оплату аренды ячейки до моей смерти. У меня были сильные подозрения, что находившиеся там деньги довольно грязные, и решил, что самый верный способ сохранить в тайне существование ячейки – это поменьше иметь с ней дело. Подумал, что если начну писать в банк, просить аннулировать аренду…

– Что это был за банк, мистер Гордон? – перебил его Дерек.

– Я все верну, обещаю, – заверил Гордон.

– Нам плевать на эти деньги, мы не собираемся морочить вам голову по этому поводу. Но нам совершенно необходимо взглянуть на бумаги, которые ваш брат прятал в этом сейфе.

* * *

Спустя несколько часов мы с Анной и Дереком входили в хранилище маленького частного банка в Манхэттене. Служащий открыл нам ячейку и достал оттуда коробку. Мы поскорей ее открыли.

Внутри оказалась переплетенная стопка бумаги с надписью на обложке:

– Ничего себе! – изумилась Анна. – Почему Гордон хранил текст в банковском сейфе?

– И как эта пьеса связана с убийствами? – задумался Дерек.

Еще в коробке лежали банковские документы. Дерек пролистнул их, и на его лице отразилось любопытство.

– Ты что там нашел, Дерек? – спросил я.

– Это выписки со счетов, с крупными зачислениями. Видимо, откаты. Списания тоже есть. Думаю, это те деньги, которые Гордон отправлял в Монтану перед бегством.

– Мы же и так знаем, что Гордон коррупционер. – Я не понимал, почему он так потрясен.

И тогда он сказал:

– Счет открыт на имя Джозефа Гордона и Алана Брауна.

Значит, Браун тоже замазан. Но сюрпризы на этом не кончились. Из банка мы отправились в окружное отделение полиции штата за экспертным заключением по поводу видеозаписи речи Алана Брауна на открытии фестиваля.

Эксперты по изображению обнаружили на видео крошечный момент, когда в свете театральных прожекторов на оборотной стороне листка, который держал в руках Алан Браун, был виден на просвет текст. Заключение было расплывчатым:

Когда я взглянул на увеличенный фрагмент, у меня отвисла челюсть.

– В чем дело, Джесси? – спросил Дерек. – Ты же только что сказал, что текст на листке соответствует речи Брауна. И что?

– Дело в том, – ответил я, показывая ему картинку, – что текст отпечатан на машинке. Алан Браун утверждал, что в вечер убийства произнес импровизированную речь. Но это неправда. Он написал ее заранее. Он знал, что Гордон не придет, и все подготовил.

Суббота, 19 июля 2014 года

7 дней до открытия фестиваля

Банковские документы, обнаруженные в сейфе Гордона, были подлинными. Счет, на который переводились коррупционные деньги, был открыт Гордоном и Брауном. Вместе. Браун собственноручно подписал договор.

На рассвете мы, соблюдая все меры секретности, позвонили в дверь Алана и Шарлотты Браун и доставили обоих на допрос в окружное отделение полиции штата. Шарлотта не могла не знать, что Алан не избежал эпидемии коррупции, разъедавшей Орфеа в 1994 году.

Несмотря на все наши старания увезти Браунов незаметно, какая-то соседка, глазевшая с утра пораньше в окно своей кухни, увидела, как их сажают в две машины полиции штата. Информация разлетелась по окрестным домам с возрастающей по экспоненте скоростью электронных сообщений. Особо недоверчивые даже звонили в дверь к Браунам; среди них был и Майкл Берд, желавший проверить достоверность слухов. Вскоре ударная волна докатилась до всех местных изданий: мэр Орфеа и его жена, скорее всего, задержаны полицией. Заместитель мэра Питер Фрогг заперся у себя дома и не отвечал на лавину телефонных звонков. Гулливер охотно отвечал всем, но сам ничего не знал. Постепенно назревал скандал.