Лиловые орхидеи - Саманта Кристи

class="p1">Она виновато смотрит в пол:

– Я тебя люблю, Гэвин, но нам с Мэддоксом здесь не место.

Я прикладываю палец к ее губам, чтобы она не продолжала.

– Знаю, милая.

Ее глаза широко раскрываются и наполняются слезами.

– Кэлли сказала тебе перед смертью?

– Нет, – с грустью говорю я. – Я не видел ее после того, как ее привезли в больницу.

– Тогда как ты узнал?

– Бэйлор, когда уже в твой толстый поврежденный череп проникнет мысль о том, что я тебя знаю? Иногда мне кажется, что я знаю тебя лучше, чем ты сама.

Она молча смотрит на меня, а ее глаза блестят.

– Думаешь, я не наблюдал за тобой весь последний месяц? Не наблюдал за Мэддоксом? Сначала вы оба были так счастливы, – говорю я. – Ты много писала, а Мэддокс был в восторге от нового места. Но через несколько дней ты изменилась. Мэддокс изменился. Я подумал, что вам нужно время, чтобы привыкнуть. Но шли недели, и ты перестала рассказывать, сколько слов написала за день, а Мэддокс ничего не рассказывал про школу, потому что не мог сказать о ней ничего хорошего. Я знаю, что вы оба пытались влиться, но все было написано у вас на лицах. Вам тут не нравится.

На ее лице я вижу смесь вины и облегчения.

– Да, – признается она. – Я ненавижу Лос-Анджелес, но люблю тебя.

Бэйлор крепко сжимает мою руку.

– У нас все получится, Гэвин. На этот раз тебе не придется так часто летать. Мы с Мэддоксом тоже будем приезжать. Часто. Мы будем приезжать так часто, что успеем тебе надоесть! И мы будем созваниваться и переписываться каждый день. И будут летние каникулы, и отпуска, и праздники…

– Бэй, помолчи, пожалуйста, две секунды.

Она наклоняет свою прекрасную голову и вопросительно смотрит на меня, а волна непослушных волос падает ей на глаза.

Я протягиваю руку и завожу прядь волос ей за ухо.

– Пока ты две недели была без сознания, я все немного… реорганизовал, – рассказываю я.

– Реорганизовал? – переспрашивает она.

– Моя жизнь – это ты и Мэддокс, – говорю я. – Я больше не хочу жить вдали от вас. Я хочу ложиться с тобой в постель каждый вечер. Я хочу завтракать с Мэддоксом каждое утро.

– Что ты хочешь этим сказать, Гэвин?

– Я хочу сказать, к черту Лос-Анджелес, мы переезжаем в Коннектикут! Мы возвращаемся домой, милая.

Я не уверен, что Бэйлор меня расслышала. В конце концов, у нее была травма головы. Она непонимающе смотрит на меня и очаровательно хмурит брови.

– Э‐э‐э… Что? – спрашивает она, не веря своим ушам.

Я наклоняюсь к ее губам и повторяю, целуя ее после каждого слова:

– Мы. Возвращаемся. Домой.

– Я услышала тебя, ковбой, – говорит Бэйлор, игриво шлепая меня по руке. – Но если ты будешь жить на Восточном побережье, то как ты сможешь руководить своей компанией без того, чтобы так много ездить?

– Я не буду руководить этой компанией, – говорю я и беру папку со столика рядом с кроватью. – Я буду руководить новой компанией.

– Что?!

– Скотт будет здесь управлять компанией «Спасатели Бэй Продакшнз». А я займусь нашей новой родственной компанией из Нью-Йорка.

Она ловит ртом воздух.

– Ты основал новую компанию? Пока я спала?

Я кладу папку рядом с ней, чтобы она посмотрела.

– Потребуется время, чтобы все наладить, но в целом – да. Эта идея появилась у меня еще до того, как ты решила сюда переехать. Я просто не воплощал ее до настоящего времени. Пока кое-чего не осознал.

– Чего не осознал?

– Что тебе точно не понравится в Калифорнии.

Бэйлор изумленно открывает рот и берет в руки толстую папку. Она пролистывает кипу контрактов и юридических документов.

– И как называется новая компания? «Спасатели Бэй Два»? – дразнит она меня.

– Нет. На этот раз я решил попробовать что-нибудь новенькое.

Я указываю на название компании в свидетельстве о регистрации.

– Ты назвал ее «Бешеный Макс Продакшнз»?

Я киваю.

– И нашим первым приобретением будет право на экранизацию твоих книг.

Она робко улыбается.

– У меня, пожалуй, есть идеальная книга для тебя, – говорит она.

– Которая? – спрашиваю я.

– Та, которую я пишу сейчас. Это книга о нас. Это наша история, – говорит она. – Разумеется, я изменила имена, но, как выяснилось, наша беспокойная жизнь дает неплохой сюжет для любовного романа.

Я наклоняюсь и целую ее.

– Очень надеюсь, что у него будет чертовски счастливый конец.

Она улыбается. Потом закрывает папку и вздыхает.

– А если бы я умерла? Ты начал все это несколько недель назад. Все было бы впустую.

– Не впустую, Бэй. Мэддоксу здесь тоже не нравится. Мы бы все равно переехали. Он должен расти в Мейпл-Крик.

– А вдруг с тобой случится то же, что случилось со мной? Вдруг тебе там не понравится? – спрашивает Бэй.

– Ты шутишь? – говорю я. – У меня есть ты и Мэддокс. К тому же мы неплохо подружились с твоим отцом. И Крис вовсе не такой говнюк, каким я его считал. А очень даже классный парень. Видишь, у меня там уже есть друзья. У меня там есть работа. У меня там есть ты. Что мне еще нужно?

– Говнюк? – она вопросительно приподнимает брови.

Я пожимаю плечами:

– Я так называл Криса в университете.

Она смеется, но морщится от боли.

– Осторожнее, милая, – напоминаю я ей.

И помогаю ей устроиться поудобнее.

Бэйлор хмурится:

– Кэлли собиралась вернуться вместе со мной. Представляешь?

– Да, – говорю я. – Ты сильно недооцениваешь, насколько ты притягиваешь к себе людей. Большинство из нас готовы поехать за тобой куда угодно.

Она бледнеет, а все ее тело напрягается.

– О боже, я совсем забыла, – говорит Бэйлор. – Нас преследовали, Гэвин! В ресторане была какая-то темноволосая женщина. И она следовала за нами в синей машине. О боже, это она в нас врезалась?

– Нет, – говорю я. – Но это она виновата в аварии.

– Каким образом?

– Пока вы обедали, она проколола тебе колесо.

– О боже, правда?! – в ужасе восклицает Бэйлор.

Я киваю:

– Она думала, что у тебя спустит колесо, а она остановится тебе помочь. Но когда ты выехала на скоростную магистраль, шина лопнула, и машина перевернулась.

По ее щеке катится слеза – наверное, она снова переживает эти события.

– Значит, ее поймали? – спрашивает она.

– Нет. На следующий день ее нашли в мотеле мертвой, – говорю я. – Она остановилась помочь, когда увидела аварию. Ты какое-то время не дышала, и она, очевидно, подумала, что ты умерла, потому что в предсмертной записке она написала, что ей очень жаль и что она не собиралась тебя убивать.

Мы не успеваем больше ничего