Тайны Истон-Холла - Д. Дж. Тейлор

— Странно, что нет миссис Харрисон с девочками, — невинно заметила мисс Марджорибэнкс. — Ведь уже почти половина третьего.

Согласно существовавшей между ними негласной договоренности это было одно из обычных полуденных развлечений Амелии.

— И правда. Жаль, если мы разминемся с ними.

Сказал это мистер Кроли с улыбкой, бросив при этом взгляд, остановившийся где-то посредине между хозяйкой и томами словаря сэра Уильяма Смита, но не думаю, что нынешнее его положение доставляло ему такую уж радость. Он был умным человеком и понимал, выигрышным это положение — когда он находится в гостиной у настоятеля прихода в Эли в обществе его дочери, сидящей напротив и доброжелательно посматривающей на него, — никак не назовешь. Согласно подсчетам он оказывает знаки внимания мисс Марджорибэнкс — от такого вульгарного слова, как «ухаживать», мистера Кроли буквально передергивало — почти шесть недель. В этом качестве — человека, оказывающего знаки внимания, — он гулял с ней по саду ее отца, слушал, как она поет самые трогательные сочинения герра Шуберта, подсаживал ее в экипаж по окончании очередного празднества в приходе. Все так и должно быть, и у мистера Кроли не было никаких претензий к саду с его розами, герру Шуберту с его сочинениями, экипажу, не говоря уж о самой мисс Марджорибэнкс. Мистер Кроли был человеком не только умным, но и наблюдательным, и шести недель знакомства хватило, как он считал, чтобы узнать девушку достаточно близко. А также понять, что, помимо красоты и жизнерадостности, ее отличают гордость, некоторое упрямство и в то же время недостаток духовной энергии, но это поправимо. О том, как именно и почему у множества мужчин при знакомстве с юными дамами складываются подобные странные представления, мистер Кроли предпочитал не задумываться. Он несколько опасался, поскольку осознавал, что от него чего-то ждут и он оказался в среде, где его обязательства распространяются не только на настоятеля и его дочь, но и на множество лиц, с которыми он едва знаком.

В этом отношении нынешняя поездка в Эли через болотистую местность оказала на него еще более угнетающее воздействие, чем обычно. Ему казалось, что кучер на постоялом дворе, поставивший его лошадь в конюшню, знает, зачем он сюда приехал, и посмеивается про себя. И братья-священнослужители, приветствующие его на улице, хитро ему подмигивают из-под полей своих англиканских шляп. И мальчишка, открывший ему дверь в дом настоятеля, как только взял у него пальто и шляпу, тут же помчался к другим слугам, чтобы почесать языки на его счет. И это еще не все — для беспокойства у мистера Кроли были и другие основания. Как ему не раз приходилось слышать, настоятель прихода Эли души не чает в своей дочери. Да он и сам это видел. И понимал, что выйти отсюда с мисс Марджорибэнкс под руку ему без борьбы не удастся. Человек, еще раз замечу, наблюдательный, он видел также, насколько неоднозначно сама мисс Марджорибэнкс относится к заботам отца, порой принимая их с охотой, порой стараясь вырваться из-под опеки. Все это заставляло мистера Кроли чувствовать, что его положение в доме Марджорибэнксов не так безоблачно, как ему показалось поначалу, поскольку существуют какие-то иные, личные мотивы, повлиять на которые он бессилен. В общем, сколь бы весело ни горели угли в камине в доме настоятеля и как бы ни блестели волосы его дочери, что было особенно заметно, когда она наклонялась, наливая ему чай, вряд ли мистер Кроли чувствовал себя вполне довольным жизнью.

— Как отец? — поинтересовался мистер Кроли. Между ними существовала еще одна негласная договоренность: визиты мистера Кроли в Эли — это визиты вежливости его настоятелю.

— Папа сейчас с мистером Прендергастом (адвокат прихода) и будет занят с ним всю первую половину дня. Мистер Прендергаст обладает удивительным умением отнимать у людей время. Мистер Кроли, не будете ли так любезны пошевелить угли?

Мистер Кроли потянулся за щипцами, думая попутно, что блистать в обществе мисс Марджорибэнкс ему явно не удается и как-то уж очень скупо отвечает она на его вопросы. Орудуя щипцами, он решил сказать нечто, способное поднять их беседу над уровнем обычного обмена любезностями.

— Одно из преимуществ жизни в наемном доме — а их не так уж и много — состоит в том, что научаешься заниматься такими вот делами. Поверьте, коль речь идет о том, чтобы разжечь камин, или поджарить тосты, или заварить чай, я сто очков вперед дам даже самой прилежной служанке.

— Папа говорит, что нынешние молодые люди очень испорченные и им пошло бы на пользу штопать собственные рубашки.

Мистер Кроли с удовольствием порекомендовал бы настоятелю штопать свои рубашки, и вообще пусть катится ко всем чертям. Но ограничился тем, что в последний раз слегка пошевелил щипцами в камине. Не только он, но и мисс Марджорибэнкс была несколько смущена тем положением, в котором оказалась. Как дочь настоятеля, она должна была уважать и действительно уважала мистера Кроли; она знала, что он внук графа, и даже тайком от него не поленилась сходить в монастырскую библиотеку, где прочитала исключительно содержательную статью, опубликованную в «Черч куотерли ревью» мистером Кроли. И тем не менее у нее сложилось впечатление, будто в треугольнике, две стороны которого составляли она и ее отец, а третью — мистер Кроли, последнего мог бы заменить любой другой молодой человек. А пунктуальность мистера Кроли, равно как и его родственные связи с графом, а также публикация в «Черч куотерли ревью», — ничто в сравнении с теми отношениями, которые мисс Марджорибэнкс хотела бы наладить со своим отцом. И именно это не давало мисс Марджорибэнкс покоя, от этого ей было не по себе, даже совестно как-то, и она никак не могла придумать, как ей действовать дальше. Доныне мистеру Кроли даровались некоторые привилегии, какие положены признанному всеми возлюбленному, то есть он гулял с ней по отцовскому саду, помогал подняться в экипаж и так далее. Но что касается иных преимуществ и будет ли ему предоставлено самое значимое из них, мисс Марджорибэнкс сильно в этом сомневалась.

Мистер Кроли хранил выжидательное молчание. Было у него какое-то предчувствие. Мысль о том, что от него слишком много ожидают люди, на которых ему в общем-то наплевать, по-прежнему не давала ему покоя. И тем не менее оживленная и бойкая мисс Марджорибэнкс, любящая встряхивать копной волос и отпускать колкие замечания по адресу жены архидьякона, нравилась ему больше, чем мисс Марджорибэнкс, доводившая до него соображения отца насчет испорченности современных молодых людей.

— После Лондона с его развлечениями, должно быть, Эли вам кажется таким скучным, — вымолвил наконец мистер Кроли.

Вот здесь мисс Марджорибэнкс ожила — до определенной степени. Лондонские развлечения — предмет, о котором она вообще-то могла поговорить, но, если честно, ее жизнь на Уимпл-стрит была довольно унылой. Поскольку дочери настоятеля — а тем более дочери настоятеля, получающие такое же строгое воспитание, как мисс Марджорибэнкс, — не из тех, кого бросают в самый водоворот столичной жизни. Амелию, мечтавшую о балах и прогулках в экипаже по парку, приучили мириться с чаепитиями в честь только что вошедшего в моду проповедника и благотворительными базарами в пользу какой-нибудь духовной миссии в Западной Африке. Мисс Марджорибэнкс прислушивалась к модному проповеднику и честно продавала свою партию подушек с вышивкой, но сердце ее оставалось при этом холодным. И хотя она принялась довольно бойко рассказывать мистеру Кроли о проповедях преподобного Уозерспуна, а также о лорде Джоне (высмотренном ею из окна экипажа на Брук-стрит), ее собеседнику очень скоро стало ясно, что ей не очень-то все это интересно.