Тайны Истон-Холла - Д. Дж. Тейлор

Мистер Пертуи сидел в одиночестве в багажном вагоне, чувствуя, как под ним постукивают колеса. Сзади, в нескольких футах справа от него, через полуоткрытую дверь мелькали дымоходы, шиферные крыши, серебристо-серая полоска реки. Этот вид подействовал на него успокоительно, ибо теперь он знал: поезд идет по виадуку, перекинутому через Тули-стрит. Поднявшись на ноги и прислонившись к железной стойке, поднимавшейся до самой крыши вагона, он начал громко, чтобы перекричать скрежет колес, говорить что-то Дьюэру и замолк, только когда обнаружил его отсутствие. Осторожно — ведь любое неловкое движение, и ему конец — мистер Пертуи вытянул руку и запер дверь. Стало не так шумно, теперь можно было и осмотреться. В дальнем конце вагона, поодаль от чемоданов и дорожных сумок он увидел стоявшие у самой стены в ряд три плоских сейфа. Было в них нечто такое — может, тусклый отблеск металла, — что хотелось потрогать их, но что-то останавливало. Нерешительно переминаясь с ноги на ногу в покачивающемся вагоне, мистер Пертуи вдруг осознал, как ему страшно. Это был какой-то абстрактный страх, и хотя он не отпускал ни на минуту, но приглушил тревогу, мучившую Пертуи.

Прежде всего, и это следовало признать со всей откровенностью, ему казался совершенно невыносимым Грейс — фамильярностью, вообще одним своим присутствием. Чем бы ни кончилась ночная работа, от клерка он избавится, и независимо от того, сохранится ли контора на Картер-лейн, Грейса в любом случае в ней не будет. Эта мысль ободрила его, и хотя за ней по-прежнему мерцал большой страх, он, несколько успокоившись, потянулся к сумкам и с немалым трудом передвинул их почти вплотную к сейфам. Не будет больше Грейс суетиться рядом и досаждать ему — нет, ни за что, об этом мистер Пертуи позаботится. И тут на него накатило одно странное воспоминание, навеянное, возможно, мельканием крыш на Тули-стрит: из дальних уголков памяти выплыл школьный двор, и расстилавшиеся за его каменными стенами низкие унылые холмы, и обращающийся к нему пожилой господин, о котором мистер Пертуи не думал последние тридцать лет. Мистер Пертуи, содрогнувшись, вцепился в ручку ближайшей дорожной сумки и так стоял, пока звук шагов не вывел его из задумчивости.

При виде Грейса, который, казалось, не знал, куда деть руки-ноги в этом замкнутом пространстве — кожа на его лице как-то неестественно сморщилась, напоминая гофрированное железо, — и старый господин, и школьный двор, и серый камень — все это мгновенно куда-то испарилось.

— О Господи, да ты же пьян! Признавайся, в пивной сидел, перед тем как на вокзал явиться? Так?

— Сэр, я трезв, как отец Мэтью.[34]Слово даю.

— Халтуры я не потерплю, ясно? Ты с самого начала знал, что это за дело, и должен идти со мной до конца.

Грейс пробормотал что-то невнятное, возможно: халтуры не будет и он пойдет с мистером Пертуи до конца.

— Ладно, — тон мистера Пертуи несколько смягчился, — все будет хорошо, только делай, как я говорю. Который теперь час?

— Без двадцати пяти.

— Где Пирс и Лэтч?

— В кебе, уже час как дожидаются.

— Дьюэра видел?

— Столкнулся с ним в коридоре вагона первого класса и раскланялся.

Мистер Пертуи довольно кивнул. Он знал: для завершения первой части плана у него осталось всего тридцать минут, но также и то, что сейчас шансы на успех неизмеримо выше, чем раньше. Через полчаса поезд будет в Рэдхилле — это первая остановка. Если постараться, можно многое сделать. Запустив руку в первую из трех дорожных сумок, мистер Пертуи последовательно извлек несколько предметов, тщательно подобранных на Картер-лейн три часа назад. Щипцы, тяжелый молоток, несколько деревянных клиньев, пара весов (были позаимствованы накануне вечером на кухне в Сент-Джорн-Вуд) — все это легло на квадратный кусок сукна, предварительно расстеленный мистером Пертуи на полу вагона. Попутно раскрылась тайна неподъемной тяжести сумок. Каждая была до предела набита дробью, разложенной по бумажным пакетам. Смотреть, как мистер Пертуи занимается всем этим хозяйством, было сплошным удовольствием. Он имел вид мастерового, скажем кузнеца, раскладывающего свои инструменты перед кузней, а то и живописца, промывающего кисти и разводящего краски на палитре. А сознание того, что в его движениях действительно присутствовал артистизм, придавало им особый шик. Однако все равно примешивалось к этому ощущение страха и дурных предчувствий, вызванных даже не возможностью разоблачения, а скорее тем, что во всем замысле могло вдруг не хватить какого-нибудь элемента первостепенной важности.

Раскладывая свое снаряжение, мистер Перту и несколько раз замечал, как рука сама собой тянется к карману пальто. Испытывая восторг от того, что поставленные задачи выполняются в правильном порядке, он всякий раз себя останавливал — пусть все идет, как задумано. Наконец, когда щипцы, молоток, деревянные клинья и весы (с которых не выветрился еще запах вчерашней выпечки) легли на зеленое сукно, он озабоченно пошарил в кармане и вытащил связку ключей. Помня, что заперт только один сейф, мистер Пертуи вставил в нужные замки сначала один ключ, потом, нарочно сделав секундную паузу, второй. Дверца сейфа открылась.

Грейс завороженно, как зритель, перед которым фокусник одного за другим извлекает из пустой, как все видели, шляпы кроликов, наблюдал за действиями хозяина. Выражение лица у него сделалось таким необычным, что, как бы ни был мистер Пертуи занят своей работой, проходившей при тусклом свете керосиновой лампы, он не мог этого не заметить.

— В чем дело?

— А если кто-нибудь войдет?

— Никто не войдет. У Дьюэра есть ключ. Ты что, не слышал, как минуту назад он повернулся в замке? Мы здесь заперты, пока он не выпустит нас. Ну что еще? — Мистер Пертуи заметил, что Грейс все никак не может оторвать потрясенного взгляда от содержимого сейфа.

— А ведь за такие дела, — медленно выговаривая эти слова, Грейс смотрел на пол, на крышу вагона — на что угодно, только не на мистера Пертуи, — за такие дела можно на виселицу попасть, верно?

— Скорее на каторгу. Такие преступления смертной казнью не караются.

— Поражаюсь, как вы можете с такой легкостью говорить это!

— Если мы не будем полагаться на самих себя, то вообще ничего не совершим, зато вернемся в Лондон, ругая себя последними кретинами. Ладно, хватит болтать, передай-ка мне лучше ящик.

С усилием, от которого у него вздулись мышцы, Грейс вытащил из сейфа первый ящик с золотом. Все три были сделаны, обратил он внимание, на совесть, каждый покрыт железным ободом, прочно приклепанным к дереву, и заперт. Ему внезапно стало любопытно, сможет ли его хозяин проникнуть в святилище, и какое-то время он не отрываясь смотрел, как мистер Пертуи, держа щипцы в левой руке, а правой нащупывая заклепку, определял размеры ящика. Щипцы, заметил Грейс, отшлифованы наилучшим образом, но для обычных целей совершенно бесполезны. Наблюдая, как ловко орудует ими мистер Пертуи, Грейс не мог не признать, что заклепки прекрасно вываливаются из своих пазов с их помощью, да при этом еще и замок поддается. За короткое время, работая с удивительным, как показалось Грейсу, проворством, мистер Пертуи проделал в передней нижней части ящика щель — неширокую, но достаточную для того, чтобы просунуть в нее соверен. Затем, взяв в одну руку три деревянных клина, а в другую молоток, он с усилием расширил щель; когда туда войдет четвертый клин, можно будет вынуть замок из крышки.