Твое имя - Анна Платунова

Бьярн крепко прижал ее к себе, согревая.

— В Холодных Холмах. Ждет суда, — коротко бросил он.

Больше о нем не заговаривали.

Иногда волшебный сон, в который внезапно превратилась жизнь, становился тревожным. Как утро следующего дня, когда невеста должна была познакомиться с семьей жениха.

Мара вся издергалась, пока молоденькая швея подшивала платье. Платье нравилось Маре за неброский цвет и силуэт, идеально смотревшийся на фигуре. Но вдруг она покажется в нем совсем простушкой? Однако в любом другом наряде она станет чувствовать себя неестественно и скованно.

— А как мне тебя называть? Михаил? — волнуясь и неосознанно покусывая ногти, спрашивала она. — Я не могу. Ты для меня Бьярн, и точка. Но твоим это не понравится…

Бьярн осторожно отвел ее руку ото рта.

— Называй Бьярном, птаха. Мама поймет. Она сама называет отца другим, тайным именем, сохранившимся еще со времен его испытания.

— Они примут меня?

Мара подняла лицо на Бьярна, в глубине больших синих глаз плескался ужас.

— Уверен, что да.

— А если нет?

— Я все равно хотел пожить какое-то время в Соувере, где ты станешь учиться в Академии медицины. Аристократ из малоизвестного рода и его юная жена. Придется снова на какое-то время взять себе другие имена: никто не должен знать, что я наследник. Только в этот раз у нас будут деньги и возможности. А еще друг у друга будем мы. До восшествия на престол еще несколько лет, нам некуда торопиться. Окончишь Академию, а потом можно отправиться в путешествие.

— Да я напутешествовалась как-то, — хихикнула Мара.

И все же надежда на то, что они с Бьярном будут жить вдвоем несколько лет вне стен замка, наслаждаясь друг другом, придала ей сил. Неужели она действительно сможет поступить в Академию? Исполнить свою мечту? От одной мысли кружилась голова! И предстоящая встреча с родителями больше не пугала.

— Готова? — спросил Бьярн, предлагая локоть своей юной спутнице.

И она, раскрасневшаяся, тоненькая, бесконечно очаровательная, хоть и не догадывалась об этом, решительно наклонила хорошенькую головку.

— Да!

К центральному входу Академии медицины, у которого начиналась Аллея Памяти, подъехала карета. Герб на карете притягивал заинтересованные взгляды — кого из благородных принесло в Академию в столь ранний час? Но любопытные почти сразу разочарованно морщили носы. На гербе не было изображения медведя, орла или барса, трех главных аристократических ветвей Симарии. Любой более или менее известный род правдами и неправдами добивался того, чтобы на гербе изображена была хотя бы когтистая лапа или, на худой конец, клюв или клык. Увидев изображение медведя, вставшего на дыбы, — символ правящей династии, — зеваки попадали бы на колени. А сейчас они только переглянулись, ухмыляясь. Ну что за герб такой — обхохочешься: заяц на синем поле. Видать, побочная ветвь, ведущая начало от бастарда.

Правда, когда они увидели выходящего из кареты молодого мужчину, желание ухмыляться резко пропало: такой разок даст промеж глаз — и дух вон. Даром что благородный. А тот огляделся по сторонам и протянул руку, помогая выбраться из кареты девушке. Она была столь мила в своем дорожном платье, что зеваки мгновенно сменили гнев на милость, залюбовавшись молоденькой аристократочкой.

Правда, у бедняжки подол платья оказался испачкан и разорван, точно ей пришлось брести по грязи. Видно, дорога выдалась тяжелая. Может, карета застряла где-то в дороге, так что ей, нежному созданию, пришлось какое-то время идти своими ногами. Зеваки сочувственно покачали головами.

Вот только кучер, сидящий на козлах, взирал на девушку отнюдь не с сочувствием, а с некоторым ужасом.

— Я вас здесь по-подожду? — спросил он, немного заикаясь.

— Да, Тим, — ответил мужчина и с особым намеком кивнул: — Только держи язык за зубами.

Поплотнее запахнулся в плащ и повел за собой спутницу.

— Птаха, — прошептал он, наклонившись к уху Мары, — в следующий раз, когда надумаешь погнаться за шатуном по Тракту, хотя бы знак подай, чтобы я вовремя успел вытащить меч. Тим, бедолага, едва душу Всеединому не отдал, когда твою погоню увидел.

Но Бьярн говорил это с улыбкой, и видно было, что он гордится женой.

— И потом, я волнуюсь за тебя!

— Ой, Бьярн, тот шатун на Тракте совсем ослаб. Необязательно было кромсать его кинжалом, прежде чем я произнесу заклятие.

Мара бережно поправила на Бьярне плащ, скрывая кровавые пятна. И оба тут же принялись хохотать, вспомнив лицо Тима, наблюдавшего эту картину: два аристократа, приличная на первый взгляд семейная пара, гоняются по Тракту за шатуном, пытаясь его упокоить. «Ну, а чему здесь удивляться, — ясно читалось на его лице, — заяц на гербе! Чего от них хорошего можно было ждать!»

Мара долго отпиралась от зайца, но Бьярн уговорил. Если уж придется какое-то время жить в Соувере инкогнито, придется притвориться захудалой аристократической ветвью. «Чем заяц хуже всего остального? По крайней мере, не курица!»

Но Мара знала истинную причину.

В то утро Бьярн привел знакомить ее с семьей, а она умирала от страха. Их ожидали в Малом зале для торжеств. Малый зал только назывался малым, на самом деле Мара почувствовала головокружение — настолько высокими оказались здесь потолки.

Четверо братьев, три сестры, отец и мать. Они стояли возле празднично накрытого стола. Мара изо всех сил старалась не показать, насколько волнуется. Все лица как в тумане. Она только видела, что братья удивительно похожи на Бьярна. Вот этот здоровенный детина, что поднял ее за талию и закружил в воздухе с криками: «Вот и наша невестушка!» — точно тот самый болезненный Варфоломей? Ну, может, в детстве он таким и был. Остальные не так эмоционально, но как будто искренне, выразили радость от состоявшегося знакомства.

Сестры Бьярна окружили ее все вместе. Они, похоже, нервничали не меньше самой Мары и оттого хихикали не переставая. Но Мара чувствовала, что они вовсе не пытаются задеть ее своим смехом, просто волнуются. В конце концов старшая шепнула ей на ухо:

— Ты не переживай, мы тебя всему научим! А то Миха такой неотесанный бывает, ему доверять нельзя.

Она пожала ладонь Мары и заговорщически улыбнулась.

Мама Бьярна обняла ее за плечи.

— Я рада, что у меня появилась еще одна дочь, — сказала она.

Маре хотелось верить, что в лице свекрови действительно обретет маму.

На Вседержителя она даже боялась смотреть. Это ведь он — главный человек в стране. От его решений зависит буквально все! Если он сейчас отвергнет Мару, то остальным придется только смириться.

Семья расступилась, пропуская его вперед. Мара робко подняла глаза на отца Бьярна. Статью и внешностью Бьярн удивительно походил на Вседержителя, только лицо правителя избороздили морщины, у губ залегла жесткая складка, а годы добавили пряди седины в некогда темные волосы. Взгляд его был серьезен и внимателен.