Смерть дублера - Рекс Тодхантер Стаут

рот, чтобы задать вопрос, ради которого пришел, но его опередила молодая женщина. Она закончила клеить марки, поднялась и, надевая пальто и шляпку, обратилась к мужчине:

– Что мне делать, если материалы от Винкупа доставят раньше, чем вы появитесь здесь утром?

– Прими их и расплатись. Я подпишу чек, сумму проставишь сама.

– Угу, – кивнула женщина. – Я все забываю, что Фил… В общем, не могу привыкнуть к свалившемуся богатству.

Едва заслышав этот бурный всплеск, намекающий на присутствие славной добычи, Фокс моментально забыл о мелкой рыбешке, за которой пришел. Он обратил свою улыбку к женщине и заступил ей дорогу к двери:

– Извините, могу я выступить с предложением? – Фокс вытянул из кармана экземпляр «Основных требований РАБДЕН к мировой экономике». – Знакомый дал мне эту брошюру. Захватывающее чтение, но я не все здесь понимаю. Хочу расспросить вас о тонкостях, но успел проголодаться. Вы как раз собрались уходить и, надо думать, тоже иногда питаетесь, так почему бы нам не пообедать вместе, а заодно я задам несколько вопросов? Мое имя – Уильям Шерман.

– Прекрасная мысль! – объявил мужчина. – Она сможет ответить на большее количество вопросов, чем все мы остальные, вместе взятые.

– Но я привыкла читать во время еды… – нерешительно протянула женщина и действительно уже держала под мышкой увесистый том, что не помешало ей пожать плечами. – Так и быть, идемте.

– Одну секунду, – сказал мужчина. – Вот заявка на членство в нашей «Лиге РАБДЕН». Прихватите ее с собой.

Фокс послушно взял заявку и вместе с будущей сотрапезницей направился в «Ред херринг» на Сорок четвертой улице, решив, что тамошняя атмосфера содержит наименьшее количество кислорода, чем где-либо еще. В баре женщина из «РАБДЕН» приняла коктейль как нечто само собой разумеющееся, а второй – без явно выраженного протеста. Лишь после того, как их провели к кабинке на двоих в задней части ресторана, Фокс решился спросить имя своей спутницы, на что сразу последовал ответ: Грейс Адамс.

К тому времени как они покончили с грил-микс и был подан салат, Фокс столкнулся с досадным фактом: хотя его расчеты были верны, ожидания тем не менее не оправдались. Два коктейля в сочетании с нехваткой кислорода в забитом людьми, шумном зале ресторана и при поддержке бутылки бургундского, со своей долей которой Грейс расправилась и глазом не моргнув, действительно развязали ей язык. Однако чем охотнее она говорила, тем глубже забиралась в непроходимые дебри экономической теории. Она едко высмеяла Кейнса[10], заклеймила позором Маркса, в пух и прах разнесла Веблена[11] и вышвырнула золотой стандарт на расплавку в адские котлы. Бесспорно, излагала она блестяще и даже убедительно, Фокс готов был это признать, но обед на двоих в «Ред херринге», далеко не дешевый, он оплачивал отнюдь не ради чьих-то ораторских перлов.

Терпеливо и упорно, используя хитроумные уловки, он вновь и вновь говорил Грейс о своей готовности внести существенный денежный взнос на дело продвижения идей РАБДЕН, но та не обращала на намеки Фокса никакого внимания, продолжая запускать все новые словесные фейерверки. Он испробовал другие, элегантные и не менее хитроумные подходы к теме финансов РАБДЕН и их современного состояния, которое, по-видимому, позволяет, беспечно подмахивая чеки, в последнюю минуту расплачиваться по векселям, – все было тщетно. Грейс то ли пропускала их мимо ушей, то ли с дьявольской ловкостью ускользала от ответа. Фокс никак не мог понять, что именно. Когда принесли кофе, у Фокса успело возникнуть тревожное чувство, что он терпит сокрушительное поражение от руки… вернее, от языка… пиротехнического гейзера в женском обличье.

Тут Грейс Адамс, подняв чашку с кофе, пролила немного темной жидкости на скатерть и глупо хихикнула. В этот миг Фокс все понял. Она попросту мчала на бреющем полете – и начала свой разгон после первых же коктейлей. Если бы мог, Фокс отвесил бы себе подзатыльник. Глядя прямо в глаза Грейс, он потребовал прямого ответа:

– Насчет большого вклада, который сделал Фил. О какой сумме речь?

– Десять тысяч долларов.

– Когда он их внес?

– Так, сегодня у нас… – насупилась Грейс, соображая.

– Среда, – подсказал Фокс.

– Точно. Среда. А вчера был…

– Вторник.

– Правильно, вторник. Понедельник! Значит, деньги были пожертвованы в понедельник.

– Он выписал чек или принес наличные?

– Наличные. Все было сложено в… – Прервав себя на полуслове, Грейс вдруг замолчала. – Минуточку. Зачем вы меня об этом спрашиваете?

– Почему бы и нет?

– Потому что вам не полагается… Вернее, мне не полагается…

– Хорошо, забудьте. – Фокс повернулся и оглядел зал. – Официант! Счет, пожалуйста.

Вообще говоря, было бы очень желательно, чтобы мисс Адамс напрочь забыла об их разговоре, так что Фокс постарался заставить ее фонтанировать снова, но Грейс хранила молчание. Не произнесла ни словечка, пока на улице Фокс не предпринял попытку усадить ее в такси, встреченную твердым отказом. Держа под мышкой тяжелую книгу, она решительно зашагала в сторону вокзала Гранд-Сентрал. Фокс провожал ее взглядом на протяжении десяти шагов, а затем развернулся и взял курс на Шестую авеню.

Но он не нашел Филипа Тингли в офисе «РАБДЕН». Там был мужчина с привычкой слишком быстро есть и еще двое, разгребавших залежи листовок и памфлетов, но Фила там не оказалось. Всем им Фокс объявил, что хотел бы разыскать мистера Тингли, поскольку мисс Адамс выразила мнение, что Тингли мог бы навести окончательный глянец на его понимание концепции РАБДЕН, однако в ответ услышал, что сегодня Тингли здесь не появлялся и не давал знать о своих планах. Фокс ушел, отыскал поблизости телефонную будку, позвонил домой Артуру Тингли, ныне покойному, и узнал от экономки, что Филипа Тингли там нет и что она понятия не имеет о его теперешнем местонахождении. Тогда Фокс дошел до Сорок первой улицы, сел в свою машину, не без сложностей вырулил с забитой парковки и направился к дому 914 по Восточной Двадцать девятой улице.

Это унылое, запущенного вида строение легко убедило бы всякого в необходимости применения нового подхода к мировой экономике здесь, если больше негде. Четвертый этаж, вход со двора, по утверждению Фила. Найдя подъезд незапертым, Фокс поднялся по вонючей узкой лестнице. Дверь на площадке четвертого этажа не имела звонка, и он постучал, но никто не ответил. Пару минут спустя Фокс сдался и, спустившись на улицу, немного посидел в машине, прикидывая варианты дальнейших действий. Проголосовал за возвращение домой и двинулся в сторону Вестсайдского шоссе. В 22:20 он уже съехал на свою частную подъездную дорогу и, описав несколько плавных поворотов, пересек мостик через ручей, который сам же построил, направляясь к белому