Сглаз - Томас Олд Хьювелт

Когда началась паника, Мэзерс молился, с порога церкви он узрел дрожащую картину старых хижин и убогих ферм времен колонистов. От них исходило ощущение полнейшей изоляции, нечестивости и смерти, а Катерина ван Вайлер стояла неподалеку от Мэзерса – непоколебимая, как статуя.

Этой иллюзии Мэзерсу оказалось достаточно: он сразу же поверил, что Всеблагой Господь навсегда оставил Блэк Спринг.

Адский огонь станет исцеляющим бальзамом по сравнению с тем, что уготовано им здесь. Поэтому пастырь – а Мэзерс всегда считал себя таковым – покинул свое стадо. Он отправился домой и спрыгнул с балкона, переломав себе кости, и умер, истекая кровью.

Когда горожане узнали про участь главы Совета, то многие сочли это проявлением неслыханной трусости.

А Катерина?

Никто даже не представлял, где она.

Они не понимали, чего она хочет.

Джеки и Кларенс Хоффман спрятались в своем коттедже на Аппер Минерал Вэлли вместе с детьми, Джоуи и Наоми. В просторной кухне царил чудовищный беспорядок. Свечи озаряли панорамные окна, заваленные досками: хозяева страстно любили литературу, но сейчас разрубленные книжные полки понадобились им для другой цели.

Тем не менее ровно в двадцать три пятнадцать пламя свечи заколыхалось. Возможно, декабрьский ветер нашел себе лазейку.

Все свечи разом погасли. Спустя мгновение на кухне материализовалась Катерина.

Джоуи и Наоми как раз сидели в противоположном углу кухни, преодолев усталость и играя в «Энгри Бердс» – благо аккумулятор еще не сел. Катерина отгородила их от родителей. Ведьма отбрасывала на стену причудливую тень.

Джоуи выпустил из рук айпод. Гаджет упал на пол, и экран разбился вдребезги.

Однако в темноте еще можно было различить расплывчатые силуэты Джоуи и Наоми. Они подползли к двери (тоже заваленной разрубленными книжными полками), а ведьма нависла над ними. Джеки закричала. Кларенс Хоффман попытался протиснуться к детям, прижимаясь к кухонному столу, но ведьма повернулась и зашипела на него, как рассерженная кошка.

Кларенс ощутил на себе нечеловеческий и злобный взгляд Катерины. Он отпрянул, словно его огрели кирпичом по голове, и обнял жену, которая рвалась к Джоуи и Наоми.

– Прошу, не причиняй вреда моим детям! – взмолилась Джеки. – Они невинны, как были невинны твои дети, Катерина! Боже мой, что она делает? Джоуи, скажи мамочке, что она делает!

– Она… мамочка, кажется, она что-то нам дает.

– Не прикасайтесь! – взвизгнул отец.

– Что это?

– По-моему, луковица.

– А у меня – морковка! – выпалила Наоми.

– Ничего не трогайте! – завопил Кларенс.

Но Джеки толкнула мужа локтем в бок.

– Не выводи ее из себя, Кларенс, – прошептала она. – Может, она добра желает…

Катерина не шевелилась. Она явно пыталась чего-то добиться от Хоффманов.

Джеки Хоффман вдруг подумала, что если ведьма принесла овощи в подоле платья, то они наверняка были выкопаны из земли аж в тысяча шестьсот шестьдесят пятом году. Возможно, они до сих пор сохранились благодаря какому-нибудь колдовству, кто его знает? Разумеется, ведьма предложила ее детям не глянцевые овощи в упаковке, которые они брали из холодильника в супермаркете.

Наоми не любит морковку, ну и что с того? Надо подчиниться Катерине – иначе она их не оставит.

– Ладно, милые, съешьте по кусочку.

– Но, мамочка…

– Ничего, малышка. Давай же!

– Но я не хочу, мамочка, – заныла Наоми.

– Ешь чертову морковку!

Наступила тишина, которую нарушил хруст. Джеки предположила, что Джоуи начал грызть луковицу. Воодушевленная отвагой старшего брата, Наоми откусила кусочек морковки и принялась медленно его жевать.

– Сладкая! – сквозь слезы воскликнула Наоми. И с жадностью набросилась на морковь.

Все вокруг переменилось – быстро и очень странным образом.

Впоследствии Кларенс и Джеки Хоффман так и не смогли окончательно сойтись во мнениях, что именно произошло. Они лукавили: оба супруга прекрасно запомнили те ужасающие мгновения, когда Катерина взяла их детей за руки, однако у них не хватило смелости признаться друг другу в том, что их мир настолько исказился.

Хотя, возможно, им все померещились, поскольку Хоффманы стали жертвой коллективной галлюцинации.

Так или иначе, но Наоми и Джоуи прогрызли разрубленные книжные полки, закрывающие выход, а затем повернулись к своим родителям. Дети смахивали на одержимых: их окровавленные рты были изодраны и наполнены щепками, а в светящихся глазах не отражалось ничего, кроме пустоты. Этот свет шел будто ниоткуда.

Бредовая картина, и, конечно же, видение, поскольку Джоуи оказался облачен в старинный кожаный жилет, а Наоми – в мешковатое длинное платьице.

А когда Кларенс и Джеки подошли ближе, то увидели, что баррикада и дверь сгнили и осыпались, будто на древесину напал отряд древоточцев. Дети исчезли, и по кухне гуляли сквозняки. Джеки завопила во все горло, но не посмела выйти на улицу, чтобы искать пропавших детей. Она поняла, что здесь действуют силы, которые не подвластны простому смертному.

Кстати, многие горожане, которые отважились выглянуть сквозь щелку между занавесками, видели, как эта троица шествовала по улицам Блэк Спринг.

Ведьма напоминала обычную тень, но ее глаза и впрямь были открыты.

Некоторые узнали детей Хоффманов и дивились их внешнему облику. Приближались предрассветные часы, и все больше людей видели мальчика в куртке-дублете и коротких штанишках и девочку в плаще из толстой ткани и платке на голове. Хотя их глаза казались остекленевшими, они шли вместе с ведьмой по своей воле.

Кое-кто даже утверждал, что Наоми держала в руке маленькую ветряную мельницу на деревянной палочке. Вертушка дребезжала на ветру, а ребенок радостно смеялся…

Незадолго до рассвета в спальне Гризельды Хольст появилась ведьма.

Вонь протухшего мяса из лавки распространялась по дому, как отвратительное марево, но у Гризельды не хватило духу, чтобы спуститься и выбросить его. Вечером Джейдон заснул рано, прибитый изрядной дозой литиевой соли, и едва осознавал, если вообще осознавал, что происходит. В отличие от его матери. Господь свидетель, Гризельда приготовилась к тому дню, когда Катерина откроет свои глаза… но теперь, когда это случилось, ее охватил спастический паралич. Какая неожиданность! А ведь ее не предупредили! Неужто Катерина действительно оставила ее?

Гризельде требовалось время, чтобы обдумать свое будущее, но она не могла сосредоточиться: мысли не шли ей на ум. От любого ночного звука, будь то скрип половиц или стук ветки в окно, Гризельда вставала и начинала ходить по коридору с огарком свечи в дрожащих руках. Тени на стенах казались ей призраками, и она никак не могла отогнать страх.