Скажи волкам, что я дома - Кэрол Рифка Брант

— Джун…

Голос Тоби утонул в новом приступе кашля. Тоби все кашлял и кашлял, и мне было слышно, как на заднем плане ему что-то говорит медсестра.

Мне хотелось рассказать ему обо всем, что произошло за последние несколько дней. Хотелось найти такие слова, чтобы он сразу понял, как мне жаль, что все так вышло. Такие слова, чтобы мы оба поверили: Тоби вернется домой. Но я не нашла таких слов. И поэтому просто сидела молча, прижав трубку к уху. В небе белел тонкий серп луны, ветра не было вообще. Я наблюдала за тем, как крошечные мотыльки цвета пыли кружатся вокруг фонаря на заднем дворе.

Глаза защипало от слез.

— Тоби?

Но он продолжал кашлять, и я уже не могла больше это слушать.

— Тоби, я скоро приеду. Сразу, как только смогу, хорошо? Вы держитесь, пожалуйста. И дождитесь меня.

— Нет, Джун, не надо. Со мной все будет в порядке. Я просто глупостей наговорил, сам не знаю с чего. Не надо сюда приезжать. Зачем тебе лишние неприятности?

— Просто дождитесь меня, ладно?

Я подняла глаза и увидела, что Грета смотрит на меня из окна. Пару секунд мы глядели друг другу в глаза. Я пыталась понять, о чем она сейчас думает, но у меня ничего не вышло.

— Поедешь со мной? — спросила я шепотом.

Грета закрыла окно, дохнула на него и написала на запотевшем стекле указательным пальцем: ДА. Даже не задумывшись, она написала справа налево, в зеркальном отражении, так что с моей стороны слово смотрелось как надо.

Грета сама повела машину. Мы вышли из дома уже за полночь, когда родители крепко спали. Я ничего не боялась. Самое худшее уже случилось. А у Тоби нет никого, кроме меня. У него есть только я, Джун Элбас. И я все исправлю. Я сделаю все, чтобы вытащить Тоби из неприятностей, в которые сама же его втянула.

Ночь была ясной и теплой. Грета выехала со двора на папиной машине так уверенно и спокойно, как будто водит машину уже много лет, хотя только в этом году получила права. У Греты есть это счастливое свойство: у нее все всегда получается, за что бы она ни бралась. Мы ехали по пустым улицам, и Грета поставила кассету с Саймоном и Гарфункелем. Я достала из рюкзака две сигареты. Нажала на прикуриватель и стала ждать, когда он нагреется.

— А что ты будешь делать, когда мы приедем? — спросила Грета.

— Не знаю.

— Думаю, у тебя все получится.

Мне очень хотелось ей верить. Хотелось верить, что у меня хватит сил закончить эту историю именно так, как надо. Я вытащила прикуриватель из гнезда, прикурила обе сигареты и протянула одну из них Грете.

— На.

— У меня до сих пор в голове не укладывается, что ты куришь.

— Да как-то вот пристрастилась, — сказала я, улыбнувшись, и вдруг поняла, что это Тоби сиял сквозь меня так ослепительно ярко, что на мгновение я сама стала почти невидимой.

Я нечасто бывала в городе по ночам, и каждый раз это было с Финном. Однажды он взял меня на специальный просмотр «Этой прекрасной жизни» в концертном зале Радио-сити. В другой раз мы ходили на оперу «Богема» в Линкольн-центре. И в последний раз — совсем недавно — мы поехали в город уже всей семьей и вместе с Финном пошли в итальянский ресторан отмечать мамин день рождения. Ночной Нью-Йорк для меня просто немыслим без Финна. Ночной город и Финн — это две части единого целого. И мне представлялось, что Финн и сейчас будет там. Конечно, не по-настоящему, а просто как ощущение присутствия. Я не сомневалась, что так и будет. Но оказалось, что я ошиблась. В городе не было Финна. Были только мы с Гретой, стоящие у подъезда.

Я достала из кармана ключ, надетый на красную ленточку.

Мы решили сначала зайти домой к Финну. Я хотела принести Тоби что-нибудь из одежды. Плюс к тому мы с Гретой не знали, где находится больница Белвью.

Я думала, в квартире будет разгром. Даже хуже, чем в прошлый раз. Я уже приготовила объяснение для Греты, чтобы как-то оправдать Тоби в ее глазах, но, когда мы вошли, я пораженно застыла. В квартире царил идеальный порядок. Все на своих местах. Никаких пиджаков и рубашек, висящих на спинках стульев. Никаких грязных тарелок с горами чайных пакетиков и окурков. Исчез даже запах застарелого табака. Окна были слегка приоткрыты, впуская в комнату свежий воздух, и квартира успела проветриться. Я постаралась скрыть изумление.

— Как-то здесь жутковато, — сказала Грета. — Теперь все какое-то не такое.

— Да, — согласилась я и подумала про себя, что она даже не представляет, какая жуть была здесь еще пару недель назад.

Я взяла на кухне пластиковый пакет и пошла в спальню — собрать одежду для Тоби. Дверь, как обычно, была закрыта. Я легонько толкнула ее, прошла в комнату и сразу направилась к комоду. Грета вошла следом за мной.

— А вот и частная спальня, — сказала она.

Постель была аккуратно застелена, на тумбочке со стороны Тоби не валялось никаких сигаретных пачек. Грета хотела открыть шкаф, но я удержала ее руку.

— Не надо, — попросила я. — Хорошо?

Грета нашла адрес больницы Белвью в телефонном справочнике. Это было достаточно далеко — в Ист-Сайде, на берегу реки.

— Ладно, пойдем, — сказала я, направляясь к двери. Там я остановилась и еще раз оглядела гостиную. Меня немного трясло, потому что было уже поздно, и я устала, и еще у меня вдруг возникло ощущение, что я, может быть, вижу эту квартиру в последний раз. Но я не позволила себе об этом задуматься. Сейчас надо было сосредоточиться на другом. Грета ходила по комнате, внимательно приглядываясь ко всему, что там есть. Как детектив, ищущий улики. — Пойдем, — повторила я.

Мы доехали до конца Вест-Энд-авеню, до того места, где она переходит в 11-ю авеню, и проехали дальше, до 23-й улицы. Ночью в Вест-Сайде было пустынно и тихо. Даже слегка жутковато. Машина шла мягко, и временами мне казалось, что мы не едем, а летим невысоко над землей сквозь спящий город.

Когда мы добрались до больницы, было уже почти два часа ночи. Грета припарковалась на боковой улочке.

— Возвращайся домой, — сказала я.

— Я не могу бросить тебя одну.

— У тебя был спектакль, тебе надо хотя бы чуть-чуть отдохнуть. К тому же тебе надо сказать родителям, где я. Они с ума сойдут, если утром нас обеих не будет.

Она на пару секунд задумалась.

— Хорошо, но сначала удостоверюсь, что тебя пустили. А потом поеду домой. Договорились?

Я кивнула.

И пошла было прямо к центральному входу, но Грета меня удержала.

— Погоди. К больным не пускают кого попало, да еще посреди ночи.

Она отвела меня в сторону, прочь от дверей. Положила руки мне на плечи и внимательно на меня посмотрела. Это было такое приятное ощущение — когда посреди этой жуткой, кошмарной ночи родная сестра кладет руки тебе на плечи. И учит тебя, что надо делать, чтобы все получилось. На глаза навернулись слезы. Ноги вдруг стали ватными. Грета сжала мои плечи.