Парижские тайны царской охранки - Валериан Агафонов

Состоял студентом медицинского факультета Женевского университета, обратился в июле 1907 года в Департамент полиции с предложением услуг; назвал себя членом заграничной лиги России: с.-д. рабочей партии и секретарем по внешним сношениям женевской группы этой партии. «Таким образом, — писал Каплун, — дальше в моей возможности проникнуть во все организации в награду я прошу лишь постоянное место в полиции с окладом не менее 150 рублей в месяц». В другом письме Каплун предложил раскрыть заговор покушения на жизнь московского градоначальника и подробности «дела депутата Оэоля», но только «по получении 1000 рублей». В третьем письме Каплун соглашается уже на получение половины этой суммы, а в доказательство того, что он не шантажист, приложил явку на бланке бюро женевской с.-д. группы за подписью Нончева; адрес свой указывал: Geneve, rue de Carouge, 38, chez m-me Vogel, V-elle Bougaeff pour Boris.

Заведовавший заграничной агентурой Гартинг принял Каплуна в число секретных сотрудников под псевдонимом «Петров». Сообщения Каплуна были многочисленны, но бессодержательны; доносил он главным образом на анархистов, — братьев Керселидэе, Магалова, Бакрадэе и других; почти все его письма заканчивались просьбами о присылке денег. Скоро впрочем товарищи заподозрили Каплуна, и он, симулируя покушение на самоубийство, «прострелил себе легкое» (5 декабря 1907 года).

«Мне было необходимо, — писал Каплун по этому поводу Гартингу, — для укрепления положения; теперь все — с.-д. и прочие извиняются, молят, произносят тирады о моей честности…». Тем не менее Каплун поспешил уехать в Париж, а Гартинг не замедлил отправить его в Россию. 22 декабря Каплун, получив от жандармского офицера в пограничном пункте Вержболово железнодорожный билет и 20 рублей (в чем дал расписку), выбыл в Петербург.

Приметы Каплуна: выше среднего роста, шатен, небольшие светлые усики, остроконечная бородка.

Кенсицкий Вячеслав Александрович; окончил семь классов гимназии, затем служил в Варшавском магистрате. В революционной среде носил клички: «Метек», «Феликс» и «Ипполит».

В 1904 году в Варшаве была арестована группа лиц, принадлежащих к польской социалистической партии «Пролетариат»; в числе их находились: инженер Шанявский, Редин, Кенсицкий и другие. Сначала допросы велись в административном порядке в варшавском охранном отделении начальником его ротмистром Петерсоном. Из всех арестованных один только Кенсицкий сразу начал давать вполне откровенные показания с условием, что его вскоре освободят и он, выйдя на волю, будет оказывать услуги политическому розыску. На этих допросах Кенсицкий указал между прочим, где находится партийная типография, которая действительно и была затем там найдена полицией. Через семь дней дело об этой группе «пролетариатцев» было передано в губернское жандармское управление подполковнику Салматову (убит в 1906 году). На Кенсицкого охранное отделение возлагало большие надежды в смысле провокационной деятельности после выхода его из тюрьмы, — поэтому ротмистр Петерсон просил начальника жандармского управления генерала Черкасова сделать распоряжение, чтобы показаниями Кенсицкого пользовались только для комбинирования вопросов арестованным, но ни в коем случае не предъявляли этим последним написанных Кенсицким протоколов. По небрежности или благодаря недоброжелательному отношению к Петерсону Салматов протокол этот показал Шанявскому при его допросе; Шанявский после этого заявил всем, что Кенсицкий — предатель. Кенсицкий, оправдываясь, утверждал, что показанный Шанявскому протокол подложный. Партия «Пролетариат» не нашла достаточных данных для обвинения Кенсицкого, но все же исключила его из своих рядов.

По выходе из тюрьмы Кенсицкий в 1904–1905 годах оставался в Варшаве и состоял секретным сотрудником охранного отделения, но встречая явное к себе недоверие среди революционеров, не мог быть достаточно полезным политическому розыску и был отослан начальством за границу, сначала в Австрию и Италию, затем во Францию и Англию. За границей он получал жалование от 70 до 75 рублей в месяц, высылавшихся ему варшавским охранным отделением; начальнику этого отделения Кенсицкий писал подробнейшие донесения о своих наблюдениях в среде заграничной эмиграции. В первой половине 1905 года Петерсон рекомендовал Кенсицкого как секретного сотрудника Ратаеву, заведовавшему в то время политическим розыском в Западной Европе. В Париже под руководством Ратаева Кенсицкий освещал вначале деятельность главным образом анархистов, давая точные сведения о их поездках в Россию, затем выдавал членов п.-п.-с., а в конце перешел к с.-р. — максималистам; вообще, как гласит официальный отзыв, Кенсицкий «работал с пользой в заграничной агентуре». Кроме того, он имел большие связи среди французских анархистов и донес на некоторых из них французской полиции.

В 1908 году во время похорон Гершуни в Париже Кенсицкий был опознан известным Бакаем, который лично знал его как секретного сотрудника варшавского охранного отделения. После этого в Париже состоялся разбор дела Кенсицкого представителями различных партийных групп, а затем и группой парижских максималистов; и тот и другой суд признал Кенсицкого провокатором, причем максималисты выпустили подробное заявление об этом, к которому был приложен и портрет Кенсицкого. По сему поводу заведующий заграничной агентурой доносил Департаменту полиции, что «провал Кенсицкого чрезвычайно чувствителен для агентуры», и ходатайствовал о выдаче Кенсицкому пособия в 5000 франков ввиду намерения его уехать ради безопасности в Америку. В Америку Кенсицкий не уехал, а по сведениям заграничной агентуры летом 1910 года имел свидание с Бурцевым, предлагая ему очень интересные документы, за которые хотел получить 500 рублей. У Бурцева такой суммы не оказалось и сделка не состоялась.

Ковальская (см. первую часть). Вероятно настоящая фамилия ее Скарбетэ, а Ковальская — лишь кличка. Провокаторы часто пользовались фамилиями видных революционеров, воспользовалась и Скарбетз фамилией Ковальской — известной революционерки, больше 20 лет пробывшей в карийской каторжной тюрьме.

Коган Борис Вениаминович. С 1906 года состоял секретным сотрудником петроградского охранного отделения, освещал деятельность центрального комитета Российской с.-д. партии и военной организации при ц. к. В Петербурге подозревался в провокации, его дело разбиралось в Париже, но ничем не закончилось. В ноябре 1909 года передан в заграничную агентуру. Неоднократно в 1912 году и 1913 году командировался для освещения настроения судовых команд, ездил с этой целью в Испанию и Англию, в 1913 году был в Канаде. «Единственно, чего он опасался, — пишет Красильников 26 июля/8 августа 1913 года, — это встречи в Америке с людьми, его знающими; как известно, ему предъявлено обвинение и против него возбуждено дело, однако дело это осталось без всякой конечной санкции и гласного результата…». В 1916 году Коган переведен был в Стокгольм. Коган носил агентурную кличку «Генерал» и получал 500 франков в месяц.

Коган (он же Чекан) Николай; охранная кличка «Серж», командирован за границу как секретный сотрудник; заграничная агентура установила с ним сношение с 3 ноября 1912 года, получал жалование вначале 200 рублей в месяц, а с декабря 1912 года — 230 франков; осенью 1914 года жил в Париже по адресу: 66, rue Barrault и освещал социалистов-революционеров. Коган в 1916 году поступил волонтером во французскую армию. Приметы: высокого роста, брюнет, со шрамом от ожога на правой щеке.